Читаем EDEN полностью

EDEN

Его слова бьют по больному, и я ненавижу себя за то, что люблю его, но далеко не так, как он ненавидит себя за все, что происходит…

Мог бы он… может быть, когда-нибудь…

Смог бы он когда-нибудь полюбить меня?

— Я видела его, Люциус, — не раздумывая ни секунды, начинаю говорить. — Совсем недавно. У меня было видение.

Его плечи напрягаются.

— Кого? — ровным тоном спрашивает он.

Призываю на помощь все силы, потому что сейчас я собираюсь разыграть последний оставшийся козырь.

— Твоего сына, — крошечный шаг в его сторону. — Нашего сына. Я видела во сне, что он учится в Хогвартсе. Ему было около шестнадцати на вид.

Он захлебывается воздухом, а потом качает головой.

— Прорицание! — презрительно бросает он. — Самая бесполезная наука. Сколько волшебников напрасно положили свои жизни на алтарь неисполненных пророчеств… даже сам Темный Лорд…

Он осекается, потому что, подойдя к нему, я беру его руку и кладу на свой живот.

Его пальцы чуть напрягаются, но он не убирает ладонь, и я чувствую тепло его руки сквозь ткань платья.

Не оборачиваясь, он судорожно вздыхает, и мне жаль, что я не вижу его лица, пока его рука лежит поверх его нерожденного ребенка. Мне остается только догадываться…

— Он очень похож на тебя, — мягко шепчу я. — У него твои волосы, твое телосложение, и такая же светлая кожа, а еще у него твои черты лица, даже изгиб рта в точности, как у тебя. Он — точная копия тебя, за исключением одного…

Качая головой, он сдавливает пальцами мой живот — так, что я даже чувствую, как его ногти впиваются в кожу, несмотря на платье.

— Это ничего не значит для меня, — четко выговаривает он. — У меня уже есть сын, если ты забыла.

Еще один шажок — и я привстаю на цыпочки, кладя руки ему на плечи.

— У твоего сына твои глаза, Люциус, — шепчу я. — Но этот ребенок и мой тоже, поэтому у него мои глаза.

Я задела… за живое. Вне всяких сомнений. Я понимаю это по тому, как он замирает при этих словах; но внезапно он убирает руку от моего живота и отходит подальше, отказываясь на меня смотреть.

— Я не… — начинает он, и я слышу отчаяние в его голосе.

Он проводит рукой по волосам.

— Нет, — резко бросает он. — Нет.

Он вылетает из комнаты, громко хлопнув дверью.

Несколько секунд тупо смотрю на закрытую дверь, рыдания застревают в горле.

Я почти готова вознести молитву, но я перестала верить в Бога, когда Он покинул меня.

Извините, абонент больше недоступен.

Часто моргая, опускаюсь на колени и хватаюсь за живот, а затем сворачиваюсь клубочком на полу, обнимая себя — будто защищаясь.

Мама? Ты слышишь меня? Что мне делать?

Пару раз я уже делала так: разговаривала с мамой и папой, убеждая себя, что они слышат, что они присматривают за мной …

Но как говорить с ней о таком? Даже если бы она могла слышать меня, как я могу спрашивать, правильно ли поступаю, оставив ребенка, чей отец убил ее, пока она спала, и ей снились пропавшая любимая дочь и всякие ужасы, которые, вероятно, со мной случились?

Закрыв глаза, уже не сдерживаю слез. Все чувства и эмоции, что я пережила с момента похищения, копившиеся во мне долгое время, прорываются наружу, и я захлебываюсь рыданиями, едва успевая делать маленькие вдохи. И с каждым всхлипом и воем я словно отпускаю свои страх, боль, желание, ненависть, любовь… и отчаяние.

— Мама, — я задыхаюсь. — Мама, прошу тебя!

Господи, как я хочу, чтобы она вернулась хотя бы на минуту! Увидеть ее, почувствовать ее объятия и услышать, что все будет хорошо, она защитит меня, и плохой человек не причинит мне больше вреда, и я могу спать спокойно, потому что это был просто ночной кошмар…

— Если хочешь, чтобы твоя мама тебя услышала, говори громче.

Рыдания моментально прекращаются.

Я не слышала, как он вошел.

Медленно приподнимаюсь с пола и обращаю расфокусированный взгляд на темную фигуру, стоящую перед закрытой дверью.

Это не Люциус.

Это Эйвери.