Eden (ЛП)

— Я позволил тебе смотреть на нее, но ты не можешь ее трогать, — Люциус направил палочку на Долохова. — Она грязнокровка, помни это. Попытайся сохранить хоть какое-то достоинство.

— О, да ладно, — умоляюще начал Долохов, но Беллатрикс оборвала его.

— Нет, Антонин, таких, как она, трогать нельзя. Сам знаешь.

Если бы я могла, то задрожала бы.

Долохов неохотно отходит от меня, и я чувствую, как мое тело сотрясает дрожь. Знакомое ощущение — значит, я снова могу двигаться. Я сажусь так быстро, как только могу, прижимая колени к груди в попытке прикрыться.

Я смотрю на них. Снизу — вверх. Долохов плотоядно смотрит на меня. Беллатрикс злорадно улыбается. Выражение лица Люциуса невозможно прочесть.

Мне жаль, что я не владею Легиллименцией, как он. Я бы все отдала, лишь бы узнать, о чем он думает. Я никогда еще не встречала настолько сложного и скрытного человека.

— Итак, — Беллатрикс поворачивается к Люциусу, — что нам нужно узнать у нее в первую очередь?

— Какие отношения у Поттера с его родственниками, — бросает он будничным тоном. — Пока что она нам ничего не сказала. Она утверждает, что он никогда не упоминал о них.

— А то! — она ухмыляется, глядя на меня. — Какие методы вы уже использовали, чтобы заставить ее говорить?

— Антонин применил одно заклинание, — безразлично говорит Люциус. — Но, похоже, оно не возымело должного действия.

Не возымело должного действия? Я бы посмотрела на него после пяти минут под этим заклинанием. Я бы сама его наложила. А потом смотрела, как ублюдок кричит и корчится в агонии. О, да!

— А, его любимое! — ухмыляется Беллатрикс, поворачиваясь к Долохову. — Я, конечно, восхищаюсь им, Антонин, но все же, иногда стоит менять тактику…

— А зачем, если и так срабатывает? — Я слышу обиду в его голосе. — Она бы заговорила, если бы ты нас не прервала.

— Да, я тоже так думаю, — Люциус переводит взгляд на Беллатрикс. — Но, все же, согласен с тобой Белла. Разнообразие придает вкус жизни.

Беллатрикс улыбается, глядя на меня, а я сжимаюсь от ужаса.

— Люциус, думаю, у тебя получится лучше, чем у Антонина, — она кивает в мою сторону. — Покажи мне свои излюбленные приемы. Я могла бы перенять у тебя парочку. Для улучшения собственной техники, так сказать.

Господь всемогущий! Я что, лабораторная крыса?

Люциус смотрит на меня. Выражение его лица словно маска, его невозможно прочитать.

Неужели он сделает это? Я думала, что может быть после всего, что я ему вчера сказала, он не сможет больше причинить мне боль…

Я ошибалась. Он спокойно подходит ко мне, поигрывая волшебной палочкой.

Я сворачиваюсь клубком у стены, пытаясь прикрыть свое тело от его взгляда. Но в любом случае, его это не интересует.

Он стоит надо мной, прижав кончик палочки к своему подбородку и глядя на меня с таким выражением лица, будто он никак не может решить, какое заклинание использовать на мне в первую очередь.

Как я могла допустить мысль, что я достучалась до него? Как я могла быть настолько глупой, чтобы поверить в то, что Люциус Малфой — человек, который убивал и пытал бесчетное количество раз без каких-либо угрызений совести — вдруг пожалеет грязнокровку?

Он медленно опускает палочку, направляя ее кончик мне в лицо. Некоторое время ничего не происходит, и я задаюсь вопросом, действительно ли он собирается наложить на меня заклятие? Я вся дрожу. Пот струится по спине. Я жду и гадаю…

До тех пор, пока мои глаза не начинает жечь.

Нет. Не может быть…

Я поспешно потираю глаза, но от этого становится только хуже. Я продолжаю тереть, в то время как жжение усиливается, и к нему прибавляется ощущение, будто сотни маленьких игл впиваются мне в глаза.

Я все еще могу видеть! Вокруг все плывет, но я все еще вижу. Я сильно тру глаза, и чувствую влагу… слезы или… что-то другое.

Я вытираю влагу с глаз и убираю пальцы от лица. Они покрыты кровью.

Нет, это неправда! Я кричу от шока и ужаса, а еще от боли, потому что глаза невыносимо жжет, и течет кровь. Боже, почему я все еще могу видеть? Я чувствую, как кровавые слезы катятся по лицу, и словно кто-то царапает глаза, пытаясь вырвать их из глазниц. Я понимаю, что больше так не могу. Это не должно продолжаться, ведь я могу ослепнуть…

— Он ненавидит их! — Я кричу. — Он их терпеть не может… и даже не живет теперь с ними!

Несколько мгновений ничего не происходит.

Но затем жжение в глазах прекращается.

Я тяжело дышу, вытирая кровь с лица. Я чувствую под пальцами теплую, вязкую, сладковато-приторно пахнущую влагу, покрывающую мое лицо. Когда я открываю глаза, мое зрение вновь четкое и ясное.

Я удивляюсь сама себе: как я могу сначала биться в агонии, а в следующий момент чувствовать себя прекрасно?

Это магия.

Но сейчас, магия уже не кажется мне такой замечательной, как раньше.

Они обмениваются взглядами, и я замечаю, что они разочарованы.

Господи, что я им сказала?

Все хорошо. Они не могут этим воспользоваться. Никто не пострадает. Все хорошо. Все просто прекрасно. Хорошо, хорошо, хорошо.