Эдера 2

О, что тогда делалось на море!..

Это было просто неописуемо!..

Там грохотали тысячи нагруженных телег, шумел лес, взрывались скалы, кто-то в неописуемой ярости рвал пополам огромные куски шелка.

А когда они наутро проснулись, наступила осень и она, Эдера, сразу же поняла это...

— А помнишь, — сказала она, едва выйдя из мотеля — помнишь, что ты мне сказал вчера вечером? — улыбнулся Андреа,— я сказал, что вчера был последний день лета...

А потом она, оставив Лало на попечение Андреа, пошла на прогулку по дорожкам старинного парка. Хрустел и взвизгивал гравий под подошвами. Эдера отчетливо вспомнила — тогда левая сторона ее лица была обращена к солнцу, ей было тепло, а правой было холодно.

 По бокам дорожки непроходимой оградой стояли плотные мелкие кусты жимолости. Сквозь них сквозило ярко-синее небо и казалось таким густым, таким невероятно синим. Тогда все в этом парке казалось Эдере таким неестественно просторным, голым, неряшливым и неуютным, точно жилая комната, из которой недавно вынесли всю мебель...

Шелестели каким-то серебристым звуком коричневые, скоробившиеся листья...

«Все, что прошло,— думала теперь Эдера,— все минуло, все это осталось в моей памяти, все это — мое, во мне, и я могу теперь все это вызвать разве что силой воображения!.. Но ничто, ничто и никогда не вернется больше!.. Ничто!.. Ни одна черта ушедшего лета!.. Потом опять наступит лето, а за ним — осень, опять лето... Но этого лета уже не будет. Только Андреа и Лало останутся вместе со мной».

Теперь, при воспоминании о тех событиях годичной давности душа Эдеры уже не воспринимала более этой светлой поэтической печали; в ней только бессильно и горько шевелилась грусть... Наверное — по прежней грусти.

Теперь, в ожидании Андреа, в Эдере, наверное, плакала беззлобная, со всем смирившаяся зависть к самой себе — к тому времени, когда она была рядом с любимым и была счастлива с ним...

Но в ушах ее по-прежнему стоял травянистый, тленный, меланхолический запах надвигающейся осени.

Гравий шуршал под подошвами при каждом шаге. Неожиданно вспомнилось, как ее потом нагнали Андреа и Лало, и как лица Эдеры неожиданно коснулась ветвь жимолости, и она вздрогнула, сперва от испуга, а потом от счастья, и Андреа с кроткой улыбкой сказал ей: — Это листок поцеловал тебя в щеку... Как я завидую ему!..

Росси, зайдя в гостиничный номер синьора Давила, с улыбкой поздоровался:

— Добрый день...

Андреа, подойдя к личному секретарю графа и пожав ему руку, спросил, также улыбаясь:

— Ну, как долетели?

— Спасибо, — поблагодарил его Джузеппе, — как и всегда. Я ведь не в первый раз путешествую по воздуху по поручению моего патрона...

Андреа, посмотрев на Росси, вдруг понял, что с его стороны было бы верхом нетактичности не предложить человеку, который недавно провел несколько часов в воздухе, немного отдохнуть, и потому он произнес:

— Может быть, синьор Росси, хотите немного перевести дух?

Джузеппе замялся.

— Да нет, что вы...

— Мой номер к вашим услугам. Если желаете, сюда можно заказать обед...

Недовольно поморщившись, Росси негромко произнес в ответ:

— Нет, нет, спасибо... Я привык.

— Ну, как в Ливорно?

— Все нормально: ваша очаровательная супруга и дети чувствуют себя превосходно, — уверенно ответил личный секретарь графа. — Я как раз видел их сегодня утром накануне отлета, — как бы между прочим соврал он, потому что сегодня он не мог видеть ни Эдеру, ни Валерио, ни Эдерину, — у них все в порядке.

Андреа улыбнулся:

— Ну, значит, все хорошо. Когда вы видели их? — спросил он потеплевшим голосом.

— Я же говорю — сегодня утром, — ответил Джузеппе, усаживаясь в кресло.

— А когда мы вылетаем?

После этого вопроса Андреа (к которому Джузеппе, впрочем, был готов), он ответил:

— Придется повременить...

Андреа нахмурился.

— Что такое?

Этого еще не хватало!

Ведь он так рассчитывал отправиться в Ливорно именно сегодня, он так хотел именно сегодня увидеть, обнять Эдеру и детей...

И тут появляется этот синьор и заявляет, что с отлетом придется повременить...

— Так что же случилось? — повторил свой вопрос Андреа.

Притворно вздохнув, Джузеппе ответствовал с притворным сожалением:

— Неполадки в двигателе...

— Самолета?

Совершенно верно. Но вы не беспокойтесь, синьор, продолжил он, подняв на собеседника глаза, — это быстро ликвидируют...

— Быстро — это как? — с интересом поинтересовался Андреа.

— Думаю, что к завтрашнему утру, не позднее, — ответил Росси.

— А побыстрее нельзя?

— Не знаю... Я ведь в этом не специалист, — заметил Джузеппе и хотел было перевести беседу в другое русло, однако Андреа вновь спросил:

— А может быть — отправиться в Ливорно обыкновенным рейсовым самолетом?

— Конечно, можно и так, — ответил Джузеппе (он уже приготовился к этому вопросу и знал, что сказать, чтобы Андреа отказался от такой идеи), — можно и так... До в таком случае вы поставите меня в очень неудобное положение перед синьором дель Веспиньяни...

— Я?

Джузеппе сдержанно улыбнулся — мол, не я же, синьор Давила. 

— Я? — переспросил Андреа,— но как? Каким образом, синьор Росси?