Эдера

— Да. Видишь ли... — Мелоди замялась, боясь, что Ральф опять разгневается за допущенную ею оплошность. — Он проник в мой кабинет и увидел там контракт о покупке «Недвижимости Сатти». Разумеется, ему стало понятно, что мы на него наплевали. Тогда он пообещал отомстить мне.

— И ты до сих пор об этом молчала? — Ральф уничтожающе посмотрел на Мелоди.

— Я не придала значения этой угрозе, — пролепетала она в ответ.

— Ладно, — сказал Ральф. — С Францем разберётся Соммер. А тебе я даю двадцать четыре часа на исправление ошибки. Если Давила не подпишет эту бумагу, то лучше тебе здесь вовсе не появляться. Ты должна знать, что в таком случае тебе придётся общаться уже не со мной, а с Соммером.

Клаудия очень удивилась, когда ей позвонил Андреа и попросил о встрече.

— Мне показалось, наш предыдущий разговор был исчерпывающим, — напомнила Клаудия.

— Я как раз и хотел попросить у тебя прощения за ту грубость. Ты оказалась во всём права, Клаудия!

Встретившись с нею в кафе, Андреа признался, что потерпел крушение в любви, в творчестве, стал лёгкой добычей преступников и потерял самое дорогое, что было у него в жизни.

— Но ещё не поздно всё исправить, — заметила Клаудия.

— Нет, — возразил Андреа, — единственное, что я мог предпринять, это приостановить продажу компании. Но предстать перед Эдерой, перед Валерио и даже перед матерью — у меня нет сил. Возможно, со временем я и смогу это сделать, но сейчас мне надо побыть одному, разобраться в самом себе. Я должен уехать отсюда, Клаудия, и хочу попросить тебя: не позволишь ли ты мне пожить пока в твоей парижской квартире?

— Разумеется, ты можешь воспользоваться моей квартирой, — ответила Клаудия. — Однако не делаешь ли ты очередной ошибки? Подумай! Эдера любит тебя! Несмотря ни на что — любит. Я это знаю. И сейчас она очень больна. Твоё присутствие рядом с ней помогло бы победить болезнь.

— Я полностью опустошён, Клаудия, и не способен хоть чем-нибудь ей помочь, — грустно произнёс Андреа. — Передай Эдере, что я горько раскаиваюсь. Она страдает по моей вине. Скажи, пусть лечится, занимается собой и ребёнком... И пусть забудет человека, который разрушил её жизнь.

— Андреа, ты будешь жалеть о своём решении, — сказала Клаудия.

— Возможно, — согласился Андреа. — Но в данный момент я не могу поступить иначе.

Состояние Эдеры между тем всё ухудшалось, и однажды она, прижав к себе Лало, сказала ему:

— Деточка моя любимая, мне придётся от тебя уйти. Далеко-далеко, к бабушке Бианке. Я никогда не видела своей мамы, но скоро смогу обнять её так же крепко, как обнимаю сейчас тебя... И мы с нею вместе будем охранять тебя... А когда я уйду, то, может быть, папа к тебе вернётся, чтобы быть с тобою рядом всю жизнь... — Эдера помолчала, борясь с подступающими к её глазам слезами. — Я хотела бы видеть, как ты растёшь, как становишься взрослым, но, к сожалению, это невозможно. Ты только запомни одно: мама очень любит тебя!..

А в это время в соседней комнате проходил семейный совет с участием Антонио Джиральди. Узнав, что Эдере предстоит серьёзная операция — трансплантация печени, Валерио воскликнул:

— Но ведь для этого же необходим донор!

— Да, — ответил Джиральди, — мы уже ищем его. А пока будем готовить Эдеру к операции.

— Доктор, вам не надо искать донора, — сказала Матильда. — Он перед вами!

— То есть? — не понял Джиральди.

— Я буду донором, — пояснила Матильда. — Надеюсь, я ещё не слишком стара для этого?

— Спасибо, Матильда, — растроганно произнёс Джиральди, — но пересадки органов делаются от умерших, а не от живых.

— Мне осталось жить не слишком долго, — возразила ему Матильда. — К тому же я одна, а у синьоры Эдеры — малыш, которого грех оставить без мамы...

— Нет, Матильда, — строго сказал Джиральди. — Всё, что ты предлагаешь, невозможно. И не будем больше об этом говорить. Тебе следует позаботиться о Лало, а для Эдеры мы найдём донора, не волнуйся.

Клаудия не рискнула выполнить просьбу Андреа, не посоветовавшись с Валерио.

— Не знаю, как лучше поступить, — поделилась она своими сомнениями. — С одной стороны, Эдере, наверное, стало бы легче от того, что Андреа осознал свои ошибки и теперь раскаивается. Но с другой стороны, как она воспримет его бегство?

— Эдера, скорее всего, простит ему и это, — высказал предположение Валерио. — И станет надеяться на возвращение Андреа. Но мы не можем знать, как он поведёт себя в дальнейшем. Где гарантия, что в Париже его не увлечёт ещё какая-нибудь женщина? А Эдера будет строить напрасные иллюзии, которые затем лишь добавят ей страданий. Нет, лучше оставить всё как есть. Пусть Эдера хотя бы не знает, каким её муж оказался трусом.