Эдера

— Всё понятно, — сказала Матильда. — Есть цыплёнок.

— Жареный?

— Вареный.

— Ага, — оживился Манетти, — значит, найдётся и немного бульона. А к нему, пожалуйста, сухариков...

— Манетти, у вас вместо сердца — желудок! Я вам пожаловалась как близкому человеку, думала, вы мне всерьёз сочувствуете, а у вас все мысли были только о цыплёнке, — с обидой произнесла Матильда.

Покончив с бульоном, Манетти отправился к синьору Валерио.

— Синьор Сатти, не знаете ли, что случилось с Матильдой? — спросил он у Валерио. — Она как с цепи сорвалась!

— Мне кажется, я догадываюсь, отчего она бесится, — высказал предположение Валерио. — Видите ли, я с удовольствием бы остался жить здесь с моей дочерью, потому что тот дом...

— Большой и пустой, — подхватил Манетти. — Там, должно быть, невесело.

— Вот, вы меня понимаете! — обрадовался Валерио. — А Матильда привязана к тому дому как кошка. Её с карабинерами оттуда не вытряхнешь!

— Но вы пробовали с нею об этом говорить? — усмехаясь, спросил Манетти.

— Да разве я могу? Она ведь упряма, как сто ослов!

— Пожалуй, — стараясь выглядеть как можно более беспристрастным, произнёс Манетти, — я помогу вам. Я зашёл сказать, что рад за синьора Андреа и, конечно же, за вашу дочь.

— Спасибо. Я знаю, вы всегда искренне разделяете и наши беды, и наши радости.

Выйдя от Валерио, Манетти опять заглянул на кухню к Матильде.

— Синьор сам заговорил о переезде, — мрачно сообщил он. — К сожалению, вы опасались не зря: он слишком привязан к старому дому.

— Что я вам говорила! — огорчённо воскликнула Матильда.

— Но я, — продолжал Манетти, — стал давить на его отцовские чувства, говорил, что синьоре Эдере будет трудно одной... Словом, убеждал его, как мог...

— И что же? — нетерпеливо спросила Матильда.

— Я не хотел бы, — загадочно произнёс Манетти, чтобы меня попрекали кусочком цыплёнка и остатками бульона. Такая благодарная душа, как моя, могла бы удостоиться и большего!

— Если вам удастся уговорить этого старого упрямца, я приготовлю для вас такой обед, какого вы и представить себе не можете! — пообещала Матильда.

— Ловлю вас на слове!

«С этими двумя всё ясно, — рассуждал Манетти, — но захотят ли молодые синьоры постоянно видеть перед собой стариков?»

Выяснив, что Эдера из больницы поехала к себе в магазин, деликатный сыщик отправился туда же:

— Я был тут неподалёку по делам и решил заглянуть к вам, поздравить с улучшением состояния вашего мужа. Сейчас время обеденное, так не зайти ли нам в ближайшее кафе? Готов биться об заклад, что вы сегодня ещё не держали во рту и маковой росинки!

— Спасибо, синьор Манетти, — ответила Эдера. — Вы так добры! Пожалуй, мне действительно надо хоть немного перекусить.

За обедом Эдера пожаловалась Манетти, что работа в магазине требует от неё много сил и времени, а Лало и Андреа остаются обделёнными вниманием.

— Андреа относится к этому с пониманием, но я чувствую себя виноватой, мне подумалось... — Эдера внимательно посмотрела на Манетти: — Вы ведь очень дружны с Матильдой, верно?

— Да, — подтвердил Манетти.

— Может, вы смогли бы подбросить ей мысль о том, чтобы они с папой не уезжали от нас? Андреа тоже этого хочет.

— Попытаюсь! — с готовностью ответил Манетти.

— На мой взгляд, — продолжила Эдера, — так было бы лучше для всех: и они бы не чувствовали себя одиноко, и мне стало бы полегче. Я была бы спокойна за Лало и за Андреа...

— Давайте сделаем так, — предложил Манетти: — Я постараюсь убедить Матильду — у неё доброе сердце, она поймёт, а вы попросите об этом синьора Валерио. Уверяю, он будет очень рад вашему предложению.

Спустя день Манетти появился в доме Эдеры со всем своим семейством.

— Рада вас видеть, — встретила гостей Матильда. — А для тебя, дорогой, — обратилась она к Дженнарино, — я специально приготовила подарочек. Смотри, какой красивый кулич! И ореховая трубочка! Только зубки побереги.

— Можно, я съем его прямо сейчас? — спросил Дженнарино, откусывая от трубочки.

— Дженнарино! — укоризненно посмотрела на него Лючия. — Ты не можешь съесть всё сразу. Пока что отдай кулич папе.

— Манетти, что вы делаете! — возмущённо воскликнула Матильда. — Какой стыд: отбирать у ребёнка сладости!

— Я только отломил кусочек куличика, — обиженно пояснил Манетти. — Ладно, я пойду к синьору Валерио.

— Не дуйтесь, Манетти, — сказала Матильда вслух, а шёпотом добавила: — Признайтесь лучше, что сыночек-то ваш собственный, а не приёмный.

Манетти не стал отвечать на столь оскорбительный выпад Матильды и отправился к Валерио. Пробыв там минут пять, он вернулся с победным возгласом:

— Я своротил гору! Он согласен перебраться сюда! Идите к нему, синьора Матильда.

— Нет, я не могу поверить! Вы его не поняли. Даже если он и согласился, то будет тянуть с переездом, а потом и вовсе передумает. Надо, чтобы он пообещал это сделать при свидетелях. Пойдёмте со мной, Манетти!

— Матильда, ты должна выслушать меня, — начал Валерио почему-то очень сердито.

— Нет, это вы послушайте меня! — прервала его Матильда.

— Я принял решение!

— Я тоже!..

— Ты можешь делать всё, что тебе заблагорассудится!