Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы

Так я и сделал. К Беддингтону добрался уже в сумерках. О Клитеро он смог рассказать мне не больше того, что я уже слышал от Инглфилда. Хижина Деб располагалась в трех милях от дома Беддингтона, и я поспешил отправиться туда, чтобы успеть до наступления ночи. С этим местом у меня было связано столько ужасных воспоминаний о прошлогодних событиях, когда моя жизнь висела на волоске, что мной овладели гнетущие чувства и мысли. С трепетом в сердце я по окруженной дремучими лесами тропе быстрым шагом преодолел путь до укромного жилища Клитеро. Хижина Деб пребывала в жалком запустении. Сквозь законопаченные щели между бревнами свет не проникал, но чуть заметно сочился из-под двери и в зазорах на стыке с дверным косяком.

Посмотрев в боковую щель, я увидел, что в печи горит огонь, однако Клитеро в пределах видимости не было. Я стучал, звал – никакого ответа. Тогда я поднял щеколду и вошел. В хижине никого не оказалось.

Я предположил, что Клитеро куда-то ненадолго отлучился и вскоре вернется; возможно также, что он задержался на работе дольше обычного. Поэтому я сел на прикрытый шерстяным пледом соломенный тюфяк у печи, видимо, служивший Клитеро постелью, и приготовился ждать. Та кровать, что была тут в прошлый раз, куда-то исчезла, как и прочие предметы жалкой обстановки Королевы Мэб, на которые я обратил внимание при первом посещении этой хижины. Кроме вязанок хвороста в углу, явно предназначенных для топки печи, ничто больше не напоминало о человеческом присутствии. Насколько скромными условиями может довольствоваться человек и как незначительны наши естественные потребности!

Пока я размышлял об этом и сравнивал впечатления годичной давности с нынешними, унылое завывание ветра было нарушено звуком шагов. Дверь открылась, и на пороге появился Клитеро. Выглядел он почти так же, как когда жил в Солсбери.

Застав подле своего очага незваного гостя, Клитеро был весьма удивлен и раздосадован, ибо, похоже, не узнал меня, приняв за чужака и удостоив лишь коротким негодующим взглядом, после чего с суровым выражением лица он бросил в угол котомку, которую держал в руках, и направился к выходу.

Я с тревогой внимательно наблюдал за ним и, как только почувствовал, что он намерен уйти, сорвался с места, чтобы помешать ему. Удержав его за руку, я спросил:

– Вы ведь знаете меня? Неужели вы забыли того, кто был вам другом в этом недобром мире?

Его взгляд стал более осмысленным, но потом он опустил глаза и уныло побрел к тюфяку, сев туда, где еще мгновение назад сидел я. Мне не оставалось ничего другого, кроме как пристроиться рядом с ним. Ни один из нас не решался нарушить неловкое молчание.

Я хотел осуществить то, ради чего пришел в эту глухомань, и все же не в силах был заставить себя говорить, не зная, как сообщить Клитеро невероятную для него новость. Несколько раз я уже размыкал губы, чтобы произнести первую фразу, и в растерянности не мог подобрать нужные слова.

Наконец я неуверенно сказал:

– Мой визит сюда вызван желанием снять груз с души человека, который поделился со мной своими горестями и пробудил в моем сердце глубокое сострадание. Я знаю причину и степень его уныния. Знаю, чем вызваны ужас и раскаяние, причиняющие ему нестерпимую боль. Он считает, что его друг, его благодетельница мертва.

Мои слова произвели сильное впечатление на Клитеро, чей потрясенный вид свидетельствовал, что мне, по крайней мере, удалось завладеть его вниманием.

– Для этой благородной леди ее злой бессердечный брат был настоящим проклятием, – продолжил я. – Из-за непомерной привязанности к нему она ошибочно верила, что их судьбы неразрывно связаны и они закончат свои дни одновременно, а значит, тот, кто оборвет жизнь брата, фатальным образом будет повинен и в ее смерти. Слуга благородной леди, которого она приблизила к себе, почитая сыном и другом, защищая собственную жизнь, убил недостойного брата госпожи, в результате чего оказался в плену ложного, но неопровержимого для него убеждения, что он погубил этим и свою благодетельницу. Чтобы удостовериться, действительно ли сбылось пророчество, он вторгся в ее покои и видел, как, узнав о смерти брата, она упала без чувств к его ногам.

В глазах Клитеро вспыхнула ярость, он резко поднялся с тюфяка и негодующе воскликнул:

– Так вы для этого сюда явились?! Напомнить мне о моей вине, дабы безысходное отчаяние овладело мной с новой силой?

– Нет! – поспешил возразить я. – Меня привело к вам лишь желание устранить роковое заблуждение, из-за которого вы казните себя, полагая, что стали причиной гибели самой дорогой для вас женщины, тогда как я могу поручиться, что она не умерла!

Мне удалось сказать это довольно убедительно, но гневный взгляд Клитеро ничуть не потеплел, более того, к пылающей в его глазах ярости добавилось еще и презрение.

Он молчал, и я продолжил: