Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы

Правда, есть надежда, что днем кто-то вернется сюда, Но нельзя быть в этом уверенным. Если люди и придут, то лишь затем, чтобы осмотреть и похоронить мертвых, Одежду и еду, в которых я так нуждаюсь, они, конечно, не принесут, поскольку уверены в моей гибели. А дорогу уже достаточно хорошо видно, и она непременно выведет меня к человеческому жилью. Медлить больше нельзя. Несмотря на свое состояние, я понимал, что идти без оружия опасно. К тому же мушкет, подарок Сарсфилда, был дорог мне как память. Вряд ли фермеры нашли его и забрали с собой, скорее всего мушкет по-прежнему лежит за насыпью, на песчаной отмели, где я его оставил.

Мое предположение оправдалось. Мушкет оказался там. А еще у меня были патроны, которые я прихватил из сумки убитого индейца. Зарядив оба ствола, снаряженный и готовый к защите, я отправился в путь.

Рана на щеке быстро затянулась, не кровоточила, но болезненно саднила под сухой коркой запекшейся крови, и я мечтал добраться до воды, чтобы промыть ее, а заодно утолить жажду, мучившую меня все сильнее. В пустынной местности, подобной той, что пролегала за домом, очень трудно отыскать воду. Все же судьба была ко мне благосклонна. Мокрая колея подсказала, что где-то поблизости есть источник. И действительно, углубившись в заросли кустарников, я нашел родник – скудный, с солоноватой водой, неприятной на вкус. Тем не менее, это была вода, так что я смог утолить жажду и освежиться.

Вы, наверное, полагаете, что теперь все мои неприятности остались позади, что победа в кровавой схватке обеспечила мне безопасность. Я и сам горячо уповал на это, во всяком случае, надеялся, что больше не придется использовать оружие, чтобы защитить себя. Как бы в дальнейшем все ни сложилось, я решил, что любыми средствами постараюсь избежать кровопролития, даже ценой собственной жизни. Пресытившись смертью, я и в мыслях не мог представить, что еще кого-то убью, такое отвращение и неприятие это у меня вызывало.

Думать о новых столкновениях было невыносимо, однако мне все время казалось, что враг затаился где-то поблизости. Я продвигался с величайшей осторожностью, приглядываясь и прислушиваясь к малейшим знакам опасности. Ведь, помимо отряда индейцев, с которым мне пришлось сразиться, есть и другие, да и из тех пятерых дикарей один еще жив.

Поскольку чахлый родник спас меня от жажды, я теперь мог не торопиться, а потому прилег отдохнуть на каменное плато под сенью дерева. Оттуда хорошо просматривалась дорога, но сам наблюдатель был надежно укрыт от посторонних взглядов.

И вдруг я краем глаза уловил какое-то едва заметное движение, как будто зверь пробирается в траве. При других обстоятельствах я бы подумал, что это волк, пума или медведь. Теперь же, когда меня переполняли опасения совсем другого рода, мне опять померещились индейцы, чьи образы прочно засели в моем мозгу, непрерывно подпитывая воспаленную фантазию.

С одной стороны дороги тянулись кустарники, с другой раскинулось возделанное поле. Заросли соседствовали с открытым пространством, куда, судя по всему, и крался не то человек, не то зверь.

Он быстро продвигался на четвереньках, и вскоре я уже смог его рассмотреть. Бесформенные конечности, кольца в ушах и в носу, наголо бритая голова – все выдавало в нем дикаря. Периодически он вставал на ноги и бдительно смотрел поверх кустарника, с явным подозрением изучая домик и окрестности. Потом вновь опускался на четвереньки и продолжал путь как прежде.

У меня не возникло ни малейшего сомнения, что это один из моих врагов, тот единственный, который уцелел, Пока он не знает о судьбе своих соплеменников, но скоро окажется на месте кровавой бойни и все увидит воочию.

Сейчас я владею преимуществом. У меня отличная позиция, один точный выстрел – и последний из краснокожих варваров разделит судьбу остальных. Что же делать? Стрелять или дать ему уйти?

Мое неприятие кровопролития не уменьшилось, Но ведь я не мог предвидеть такой поворот событий, До сих пор мне сопутствовала удача, однако надеяться на ее постоянство было бы неразумно. Я одерживал победы ценой борьбы и напряжения. Судьба требует, чтобы я боролся и дальше. Враг у меня на прицеле. Ничто не мешает мне, и нет смысла откладывать. Уж больно удобный случай, и без какого-либо риска.

Да и почему надо сохранять ему жизнь? Он пришел сюда грабить и убивать моих друзей и родных, в чем уже немало преуспел. Может, именно он убил дядю и сестер? Оставшись в живых, он опять примется за свое кровавое ремесло, горькие стенания жертв будут доставлять ему наслаждение, но кто эти жертвы как не мои же братья? Возмездие, на время отсроченное судьбой, рано или поздно свершится, так что смерть негодяя все равно неизбежна.

Если я пощажу его и мы снова встретимся в этой дикой местности, что вполне вероятно, кто знает, у кого тогда будет преимущество и не окажусь ли уже я у него на прицеле.

Пока я тут раздумываю, он может заметить меня: как бы мои рефлексии не навредили мне самому. Если я хочу выжить, мешкать с выстрелом нельзя. Убедив себя в этом, я стал следить за каждым его движением.