Эдгар По. Сумрачный гений

Тебя я видел раз, один лишь раз;
Не помню, сколько лет назад, — но мало.
В июле, в полночь, полная луна,
Твоей душе подобная, дорогу
Искала к самому зениту неба,
Роняя света серебристый полог,
Исполненный истомы и дремоты…

Полусклоненная, среди фиалок

Ты мне предстала в белом одеянье;
Свет лился медленно на лики роз,
На лик твой, поднятый — увы! — в печали.

Не Рок ли этой полночью в июле,

Не Рок ли (что зовется Скорбью!)
Остановил меня у входа в сад,
Чтобы вдохнул я роз благоуханье?[382]

Конечно, «все случилось» не в полночь. И «лик» он вряд ли хорошо разглядел. Да и «у входа в сад», как мы помним, его ничто не «остановило». Хотя «роз благоуханье» поэт, вероятно, мог уловить. Но что за дело до маленьких неточностей тем, кто увлечен рискованной игрой? Для миссис Уитмен это была, конечно, игра. А для По?

Фрэнсис Осгуд, естественно, понимала, что ее давняя подруга решила завязать поэтический роман. И сочла своим долгом предупредить ее:

«…Смотрю, Ворон долетел до вашей маленькой голубятни в Провиденсе. Дай Бог, чтобы Провиденс защитил вас — уж слишком магическим притяжением обладает голос зловещей птицы. Он и в самом деле „дьявол“, хотя и славный — с большим сердцем и воображением»[383].

А Э. По в это время продолжал ухаживать за миссис Шью и засыпал ее записками, приглашая вновь навестить его в Фордхэме.

К тому же «славного дьявола» все сильнее захватывала идея возрождения «Stylus». Он рассылал проспекты и вел переговоры. Но «бес противоречия» не мог не вмешаться в его планы.

В конце апреля По и Дж. Путнэм подписали соглашение об издании «Эврики». Соглашение предусматривало и аванс в счет будущего гонорара. По не скрывал, что деньги намеревается потратить на подготовку лекционного турне по Югу и Западу, а в ходе его планирует навербовать подписчиков и заработать средства для старта предприятия. Он собирался отправиться в тур сразу по получении аванса. Но… встретил Грисуолда. И, конечно (сохраняя нейтралитет, они, разумеется, продолжали оставаться соперниками), похвастался. Кто предложил отметить этот успех, сказать трудно. Нельзя исключать, что это мог быть и Грисуолд. Во всяком случае, зная его злокозненный характер… Как бы там ни было, результат оказался прогнозируемо плачевным: По напился, ему стало плохо. Скорее всего, по просьбе поэта послали за помощью к миссис Шью. Она связалась со знакомыми докторами — неким мистером Хопкинсом и мистером Хотеном (будущим вторым мужем миссис Шью). Хопкинс вспоминал:

«Доктор Хотен и я обнаружили его [По] мертвецки пьяным на руках у полиции. Мы отвезли его домой в Фордхэм (одиннадцать миль), где его ждала несчастная миссис Клемм. Он отсутствовал в доме уже три дня — отправился получить деньги за статью, загулял, потратил все, и нам пришлось оставить пять долларов на насущные нужды, поскольку в доме не было ни цента»[384].

К сказанному добавим, что следом за докторами приехала и миссис Шью — помочь госпоже Клемм ухаживать за поэтом. Тогда же, кстати, врачи вынесли вердикт: пить категорически нельзя, это сведет поэта в могилу — может не выдержать сердце. Сердечную болезнь диагностировали они же.

Разумеется, пить По не перестал. Алкоголь и полная непредсказуемость — вот что прежде всего заставило миссис Шью наконец отказаться от общения с ним. Правда, впереди был еще эпизод с «Колоколами», а также заключение контракта с Путнэмом на издание «Эврики». Оно состоялось 23 мая. Миссис Шью (вместе с госпожой Клемм) подписала контракт в качестве свидетеля[385]. Но в июне 1848 года их отношения окончательно завершились.

А уже в первых числах того же месяца в Провиденс из Фордхэма отправилось упоминавшееся стихотворное послание («Тебя я видел раз, один лишь раз…»). Теперь поэт был готов к новым отношениям. Но он ничего не знал о предмете своей симпатии. Поэтому почти одновременно со стихотворным посланием в Род-Айленд пишет письмо Анне Блэквелл, давней знакомой миссис Уитмен:

«Вы знаете миссис Уитмен? Мне глубоко интересны ее поэзия и ее характер. Я никогда с ней не встречался… Ее поэзия, несомненно, поэзия, отмеченная гениальностью. Не можете ли вы рассказать мне о ней — что-нибудь — все, что вам известно — и сохранить в секрете — то есть никто не должен знать, что я просил вас об этом, хорошо?»

Едва ли Э. По был увлечен поэзией Сары Хелен Уитмен. Похоже, его больше интересовала она сама. А стихотворения? Несомненно, придавали особую остроту отношениям.