Эдик. Путешествие в мир детского писателя Эдуарда Успенского

Ханну Мякеля Эдик. Путешествие в мир детского писателя Эдуарда Успенского

Вольнее птицы младость.

А. С. Пушкин «Цыганы», 1824

I. В начале была Россия

1

С человеком обычно знакомишься только однажды, но с Эдуардом Успенским я знакомился много-много раз. Такой уж он оказался человек. Таким остается и поныне.

Я давно хотел познакомиться с той страной, в которой жил пока неведомый мне Успенский. Я много слышал о Советском Союзе, но побывать за границей тогда мне еще ни разу не довелось. Но именно в это время и произошло мое знакомство номер один, хотя об этом я пока еще и сам не догадывался.

В то время я уже немало прочитал о соседней стране и поэтому имел кое-какое представление о том, что такое Советский Союз: граничащее с Финляндией громадное государство, в котором установлена жесткая дисциплина и подавляющая своих граждан политическая система, радикально отличающаяся от нашей. Власть там принадлежала народу, как утверждала идеология, но несмотря на это, он все равно жил без каких-либо свобод. Так что народ порабощал сам себя, и явно успешно, судя по тому, что я слышал.

С другой стороны, что касается литературы, искусства и музыки, то мне было известно, что где-то в глубинах тоталитарного государства все еще можно было отыскать старую Россию. Это было интересно. Но как его обнаружить, этот мир, казавшийся уже ушедшим и утраченным? Я читал Чехова в переводах и не переставал восхищаться им и как писателем, и как человеком. Отсюда и возник интерес к ушедшей России, который с годами еще больше усилился.

Мне очень хотелось познакомиться с русскими, ведь они продолжали жить теперь уже в Советском Союзе. Люди меняются всегда гораздо медленнее, чем системы. По сути, люди не могут сильно меняться, как бы ими ни манипулировали. Это только снаружи кажется, что они изменились, по крайней мере в том случае, если они пытаются это продемонстрировать.

Я много чего прочел, но, как и прежде, обладал о России только книжным знанием. Я понял, что в соседнюю страну нужно в конце концов ехать самому, потому что знал еще и то, что люди в то время не имели возможности выехать оттуда за границу, если они не были партийными, не были агентами или шпионами КГБ и партийного руководства. Чтобы встретиться с обычными, простыми людьми, увидеть обыкновенный народ и те условия, в которых он живет, для начала надо было элементарно попасть в страну: получить визу и въехать туда, если выгорит разрешение.

К этому меня подталкивали в начале 1970-х годов, помимо Чехова, еще и многие другие обстоятельства, в том числе и политическая обстановка в Финляндии. Наши крайне радикальные коммунисты усвоили идеологические принципы СССР и транслировали волю этой страны всем прочим. Власть Кекконена была велика, но в конце 70-х она заметно ослабла, чтобы в 1981 году почти по-брежневски окончиться. И когда стало очевидно, что отношения Кекконена с Советским Союзом уже давно перестали быть интересны финнам, правые подняли голову и стали открыто восхищаться Америкой, этой «самой лучшей и самой свободной страной в мире», как, впрочем, восхищаются и сейчас. «Страны лучше, чем Советский Союз, не бывает», — раздавалось с еще большим напором с другой стороны.

Из книг я узнал об обеих супердержавах что-то совершенно новое. Государственные изгибы внешней политики американцев как раньше, так и сейчас очень прозрачны, их желание заполучить доступ ко всем мировым природным ресурсам слишком явно, равно как и их стремление стать ведущей ядерной державой и вообще бесспорным мировым правителем.

Последствия Вьетнамской войны были уже для всех очевидными: чем больше США бомбили и убивали, тем активнее вьетнамский народ сопротивлялся своему врагу, тем сильнее были антивоенные настроения среди самих американцев. СССР в свою очередь отвечал на любую капиталистическую угрозу очень жестко, но все эти выступления подавались нам по инициативе серьезных товарищей как проявление миролюбивой политики восточного соседа; коммунизм превратил бы весь мир в счастливую страну Эльдорадо, к обладанию которой Америка стремилась самыми презренными средствами.

Кто же из них двоих был прав? А вот и никто, это уже начало становиться очевидным. Правда о США уже тогда была разными способами обнародована, а соответствующую правду об СССР можно было, видимо, узнать только лишь через непосредственное знакомство со страной. Это не казалось чем-то чересчур сложным. От Хельсинки до Ленинграда на поезде не дольше, чем, к примеру, до Ювяскюля.

Так я наконец-то решил отправиться в соседнюю страну. А после этого все уже стало другим.