Эдик

О визитах Эдуарда в Финляндию в прессе писали удивительно много. Большой новостью был первый визит, но и остальные освещались немало, судя по вырезкам. С ними мы возвращаемся опять к началу пути. Во всех интервью Эдуард сам говорил беспрестанно и с удовольствием, тащить слова из него не приходилось. Интервью Ваппу Тийтола появилось в газете «Аамулехти» 3 декабря 1977 года. Озаглавлено просто: «Здесь был Дядя Федор». Уже это говорит современным читателям, каким известным персонажем стал Дядя Федор в Финляндии за короткое время.

Переводчиком выступал Мартти Анхава. Текст под фотоснимком говорит и нечто существенное: «Эдуард Успенский — авиационный инженер, ставший сказочником. Его крокодил Гена и Дядя Федор собрали многочисленных друзей и у нас. А сам Успенский считает своими лучшими друзьями финских муми-троллей».

Интересен также ответ Эдуарда на вопрос, появляется ли он в собственных книгах: «Конечно, я помещал себя в свои книги. Я — папа Дяди Федора, мудрый и симпатичный. Отчего бы нет, раз я мог выбирать?»

В книге присутствуют и другие члены семьи: «Прообраз Дяди Федора — это моя собственная дочка, девятилетняя Таня. Моя жена тоже инженер, и нужно признать, что у нее позаимствовано немного черт для мамы Дяди Федора, которая терпеть не может разношерстного зверья своего сына».

Тогдашняя интерпретация Эдуарда отличается от моей: в ней сам Эдуард — это Дядя Федор, папа — отец Эдуарда, а мама — его мать. С другой стороны, первый брак Эдуарда, может быть, неплохо отражает и воспроизводит все то, что Эдуард уже испытал в своем детстве. Так что я по-прежнему придерживаюсь своей собственной концепции.

Читая интервью, я замечаю, что не был единственным, кто попадал в цейтнот с Эдуардом-виртуозом: «Маленький оживленный Эдуард Успенский неистощим на истории, их у него невероятное множество. Мартти Анхава, который переводил их весь день, решительно начинает изнемогать, перепрыгивает, сжимает долгую историю в несколько предложений». Потому что иначе у историй не будет начала или конца, добавляю я по собственному опыту.

В интервью Эдуард возвращается к одной из своих любимых тем: он хотел бы, чтобы в Финляндии появился хороший детский журнал, сосредоточенный не только на комиксах или развлечениях. Такого, по существу, не было, в то время выходил разве что «Коулулайнен» («Школьник») и какие-то журнальчики религиозных общин. По прошествии десятилетий Эдуард смог осуществить свою мечту в России. Выходящий в издательстве «Эгмонт» под редакцией Эдуарда журнал «Простоквашино» распространяется тиражом около 40 000 экземпляров. Его тираж можно считать маленьким, однако легендарный журнал «Мурзилка» со своих шести миллионов экземпляров скатился примерно до таких же показателей.

Приезжая в Финляндию, Эдуард был убежден в важности детского журнала для страны и говорил об этом повсюду; то издание, которое он имел в виду, в Финляндии тогда не выходило и, по существу, не выходит до сих пор.

А Юсси Хельминен встретился с Успенским на следующий год в Турку, где Эдуард смотрел театральное представление по мотивам книги о Дяде Федоре. В Хельсинки кукольный театр «Вихреэ омена» («Зеленое яблоко») представил, в свою очередь, «Крокодила Гену», и тоже с большим успехом; его Эдуард тогда тоже увидел, и я вместе с ним. В Финляндию его пригласили на презентацию «Гарантийных человечков» в издательство «Отава» — так появилась возможность и для просмотра пьес.

На основании личных впечатлений могу сказать, что Успенскому нравилось то, что он видел: он много и от души смеялся над Геной (и над собственными шутками). Финский писатель, как правило, прячется и надеется на премьере оказаться где-нибудь в другом месте, а Успенский сиял. Не без основания, правда. Представление было замечательным.

Хельминен написал об Успенском в журнале «Култтууривихкот» (7/78) длинную, полную раздумий и положительных оценок статью. Основные факты о Гене, Дяде Федоре и самом Эдуарде кочуют из одной статьи в другую без изменений. Новым было, например, вот это: «На спектакли о Дяде Федоре Туркуского городского театра, билеты на которые продаются как на представления детского театра, приходят все больше взрослых без детей посмотреть спектакль как «взрослый» репертуар. И как же часто слышишь от взрослых восхищенные комментарии об опыте прочтения книг Успенского! Привлекают теплота и человеческие портреты (как мальчика Дяди Федора, так и кота и пса) в сочетании с огромной фантазией и неожиданной разработкой сюжета, но есть и другое. Присутствует критичность, которая действенна для ребенка, но действенна — по-иному — и для взрослого».

В конце своей статьи Хельминен подводит итог. Он говорит о темах Успенского, которые для автора «аксиоматично бесспорны». Это: «защита человека, справедливость, товарищество, солидарность, равенство, честность, мораль и этика». И награждает Успенского эпитетом «ведущий детский писатель мира».

Я считаю это определение по-прежнему правильным, хотя и не со всеми современными детскими писателями мира знаком.