В окружении землян их отверженные оживали медленно. И все же в том, что они оказались в подобном положении никто кроме них самих не виноват, Сао-Ирс понимал — те, кто позволил своим соплеменникам погаснуть вот так мучительно, оставаясь невостребованными и отрезанными от себе подобных, были виновны ни чем не меньше. Даже несмотря на все условия, которые были обеспечены отверженным, о самих, как о личностях, забыли. Их допускали только до работы в качестве прислуги, и речи стать коллегами не было. Тэфрийцы, не совершившие преступления считали себя выше и лучше, и думали, что имеют право на презрение и осуждение, коими и задушили самое светлое в тех, кто еще мог принести пользу своей цивилизации. Никто и никогда не задумывался о мотивах, толкнувших тех или иных тэфрийцев на совершение преступления. Зато здесь, общаясь с людьми на равных, пусть даже иногда с ругней, отверженные отвлекались от глубокой тоски. Они пытались понять землян, они выясняли отношения, они шутили друг над другом, они смеялись, они переживали, они злились, они ссорились. Вот только теперь их кожа не могла отразить всю гамму чувств, владевших ими. Отверженные стали немного схожи с людьми в выражении своих эмоций — краснели от смущения, гнева или напряжения, отчаянно жестикулировали руками, стараясь донести свою точку зрения, повышали голос. Но они жили. Потому что земляне приняли их такими, какими они были. Потому что сами были не идеальны и имели мужество признать это.
Многим тэфрийкам понравилось общаться с человеческими детьми, и они изъявили желание работать в так называемых школах. Наравне с землянами, они рассказывали им о том, что известно ученым тэфрийской цивилизации об иных мирах, о законах, управляющих мирозданием и о достижениях инженерной мысли их Академии. Сао-Ирс обнаружил, что дети землян обладают гибкой психикой и пытливым умом, они охотно и быстро впитывают новую информацию, жадно постигают новые знания, и гораздо более восприимчивы к окружающим энергиям.
Конечно, со стороны все выглядело гармонично. И только особенно чувствительные тэфрийцы, такие как Сао-Ирс, как генерал и такие люди, как Рина понимали — утерявшим связь с Энэрвой все равно трудно. Но вовлечение их в круговорот жизни и активной деятельности, постепенно делало свое дело. Теперь для них самым страшным казалась вероятность потерять этот новый и хрупкий мир, распахнувший им свои объятия.
Что же касалось самой Рины — этой поразительной землянки, ставшей вейнари того, от кого зависела их дальнейшая судьба — Сао-Ирс внимательно наблюдал за ней, а заодно и за ее огромным животом. Подозревая, что на таком сроке беременности живот без видимой причины не может быть подобного объема, он поинтересовался у Максара о состоянии леди. Тот, пожимая плечами сообщил, что все протекает отлично, побольше бы ему таких беременных, мол, ни жалоб, ни проблем. Сао-Ирс сделал вид, что ответ его устроил. И сегодня, когда нашел генерала и его супругу, осматривающими почти готовый жилой комплекс, он невзначай коснулся ее плеча и едва не покачнулся от взрыва энергий, ворвавшихся в его энергетическую оболочку. Желая проверить свои ощущения, он под понимающее хмыканье генерала взял обе ее руки в свои и прикрыл глаза всего на секунду. Лицо его разгладилось, словно вся тяжесть мира упала с плеч. Вместе со способностью нормально дышать пришло осознание — Вселенная преподнесла им, пребывающим на грани отчаяния, невероятный подарок в лице человеческой женщины Рины и двух малышей, которых она носила под сердцем. Эти двое мальчиков, наравне со своим отцом, обладали уникальным древним даром. С их помощью укрепятся оборванные связи, восстановятся все до единого потоки древнего Тэфрина, наполнится невиданной мощью материя Энэрвы и усилятся все энергопотоки их планетарной системы. Ни будь Рины, они бы не узнали тайну проклятого Сао-Ирсом Арнаса, не открыли бы карту с нужными им металлами и не увидели собственной ошибки по отношению к своим соплеменникам. Землянка, осужденная на смерть законами своего правительства и едва не ставшая обедом норгов, исцелила Торэ-Ина, избавив его от ужасной участи потерять разум. Она стала его Вселенной.
Однако… эта удивительная женщина тщательно скрывала ото всех свою боль. Боль утраты родного и близкого ей человека. Совсем слабые искорки надежды еще теплились в ее сердце и грозили угаснуть навсегда, ибо неведение о судьбе матери давило на Рину. Сао-Ирс только диву давался. Как могут люди, нося на сердце подобный груз, умудряться еще и помогать окружающим?! И где берёт эта девушка силы, сама того не замечая, дарить всем вокруг себя радость и тепло? Рядом с ней становилось даже светлее. Об этом ему не раз говорил и генерал, и Вальсат, и Максар. И даже Онора-Лим, которая в принципе должна была испытывать к ней, как минимум, неприязнь.