Единая энергия любви

Земляне столпились у иллюминатора и буквально прилипли к нему. Перед завтраком Вальсат с умным и гордым видом рассказывал им об устройстве их звездной системы, называл дневные и ночные светила и планеты, указывая на каждую из них, что виднелась вдалеке.

— Это — Лиада. Наше второе солнце. Оно только светит и почти не греет.

— И, наверняка, когда-нибудь погибнет, — проронила Рина, рассматривая багрового цвета звезду, которую они пролетели.

Вальсат с удивлением глянул на нее, ощутив нотку грусти в ее голосе.

— Это будет не скоро, — коротко ответил он. — А теперь все в пищеблок.

Рина хмыкнула одним уголком рта — в данный момент Вальсат напоминал ей пастуха неразумной отары овец; земляне были ему в тягость. А он, видимо, почувствовав ее мысли, нахмурил брови.

Она продолжала глазеть в космос, когда какое-то странное ощущение заставило Рину остановить свой взгляд на светлом Арнасе — погибшей, как говорил Вальсат, планете. На ее поверхности жили разве что отвратительные ядовитые животные. Рина прищурилась, опустила ладонь, пытаясь нащупать хоть какие-нибудь энергопотоки, и вздрогнула, объятая немыслимым желанием — непременно попасть туда.

Люди заторопились на выход. Когда они проходили мимо парящей чаши, трое из них вновь зачарованно застыли. Вальсат уже давно обратил внимание, что эта троица проявляет нездоровый интерес к Чаше Энэрвы. И если по лицу девчонки с невозможными глазами и острым языком, мелькала тень почтения, то двое других так и намеревались подойти ближе, и буквально засунуть в Чашу свои пальцы, совершенно игнорируя его предупреждение. Грозно цыкнув, он указал им на коридор, ведущий в пищеблок.

— И что же это все-таки такое? — не унимался за столом молодой ученый Аджит, сверкая карими глазами.

— Эта субстанция, неизвестного нам происхождения, невероятно важна для тэфрийцев, — вторила ему его коллега Мари.

— Да задолбали вы уже с этой чашкой! — не утерпел Свенсон, которому до жути надоели их нудные разговоры о науке.

— Сказано же, что для нас это смертельно опасно. Что не понятно? — строго выговорила им Брукс.

— Я видела, как один из них подставлял ладони по эти струйки, — горячо и с опаской зашептала Мари.

— Так то они, а то мы, — резко сказала Рина.

— Видимо, это какой-то источник силы, — размышлял вслух Аджит.

— Прекратить! — сталь в голосе капитана Янга оборвала всяческие разговоры за столом. — Ваш интерес к этой штуке скоро заметит Вальсат.

— Если уже не заметил, — обронила Рина.

— Вот именно. Так что хватит пялиться на эту чашку. Забудьте о ней. Это касается вас троих.

Рина подняла ладони в капитулирующем жесте, ученые насупились и приняли механически запихивать в рот завтрак.

Всю эту неделю Рина откровенно скучала и сходила с ума от безделья. Ни тебе прогулок, ни спортзала, кроме ее импровизированных разминок. Только бесцельные посиделки в общей гостиной с планшетом в руках или без него. Когда Рине надоедало нарезать круги по комнате, она подходила к иллюминатору и рассматривала уже порядком приевшийся «пейзаж». Потом что-то нечленораздельно и недовольно бурчала, на что получала неизменный совет Свенсона:

— Отдыхай, пока можешь. Неизвестно, выпадет ли тебе такая роскошь там.

Она пожимала плечами, брала подмышку планшет, шла в свою каюту и пыталась найти сколь-нибудь полезную информацию о тэфрийцах и их мироустройстве. Ответы за запросы выдавали скудные однообразные сведения: тэфрийцы вышли из недр Тэфрина, потом заселили соседнюю Тэфрию, пытались возродить Арнас, но безуспешно, обладали физической силой и мощью, недоступной другим расам, способны уничтожить сознание одним лишь взглядом, управляли энергетическими потоками, высокоразвитая цивилизация. И все. Ни слова о технологиях, порядках и законах.

В один из поздних вечеров, когда большинство людей после отбоя уже улеглись спать, а Рина клевала носом над планшетом, читая какую-то книгу, где-то в коридорах раздались душераздирающие вопли. Она подхватилась и, выскочив из отсека, вприпрыжку помчалась на звук. Крики не прекращались, перерастая в надрывные стенания и хрипы. За нею побежал капитан Янг и молодой медик Оскар. Из соседнего помещения вырвался Вальсат и последовал за землянами.

За открывшейся переборкой им предстала ужасная картина: рука Аджита, погруженная в чашу, почернела, а держащая его за плечо Мари дергалась в конвульсиях. Серые пятна расползались по их коже на шее и лице. Кровавая пена пузырилась из носа, рта и ушей ученых. И оба они кричали не своими голосами, срываясь на тонкие скулящие нотки.

— Недоразвитые идиоты! — с перекошенным от ярости лицом заорал Вальсат, вытягивая из Чаши руку Аджита.

Ученые грохнулись на пол, тела их выворачивала невиданная сила, выгибая то в одну сторону, то в другую. Крики превратились в хрипы, глаза закатились. Казалось, еще чуть-чуть и они погибнут.

— Сказано — руки в Чашу не…

— Хватит! — рявкнула Рина, отодвигая Вальсата и опускаясь на колени рядом с пострадавшими. — Оскар, сделай уже что-нибудь!