Единая энергия любви

Ни секунды сомнения не промелькнуло в ней, когда ее ладонь полностью погрузилась в странный сосуд. Девушка ожидала боли, но сознание ее захватили сверкающий водоворот образов и гул голосов, обратившиеся потом ярким ослепляющим столбом разнообразных высоко взвившихся энергий. Целые потоки и ниточки, пульсирующие и тягучие, мягкие и колючие, ласкающие и агрессивно болезненные, зыбкие и вполне осязаемые, горячие и морозно-ледяные, они звали к себе, пробуждали желание прикоснуться, лететь к ним, слиться с ними в одно целое, раствориться и стать единым сознанием. Прикосновения этих обволакивающих ручейков были подобно теплому бархату, приятными и будоражащими тело, душу и чувства. И неожиданно ей пришло знание: Чаша Энэрвы — это почти всё для тэфрийцев, одно громадное информационное поле, одна нервная система, связывающая их всех, один источник энергии. Каждый из них знал, что происходило в жизни родных и близких, получал от них важные сообщения, был в курсе тех дел, которые касались их социума. Посредством Чаши они общались с природой, запитывались энергиями, наполняющими окружающий мир, и делились своими.

Образ мамы пришел внезапно и неожиданно, заставил сердце сжаться от боли. Странная и ставшая такой понятной, материя Чаши всего на доли секунды показала Рине ее мать и снова спрятала в своих недрах. Ей до слез захотелось дотронуться до лица матери и крикнуть «Подожди!». Рина выдернула ладонь из Чаши и попятилась. Ослепленная видением, она споткнулась и упала прямо на свою пятую точку. Рина обескураженно таращилась на пальцы своей руки и не в силах взять в толк, откуда в информационном поле тэфрийцев ее мама. Горячие слезы высохли вмиг, стоило ее взгляду остановиться на запястье правой руки. Рина потрясенно начала хватать ртом воздух: там проявился какой-то странный рисунок в виде лианы с резными листьями, настолько живой и правдоподобный, будто веточки вот-вот зашевелятся под порывами ветра. Девушка на мгновение зажмурилась, а, открыв глаза, рисунка не обнаружила. Встряхнув головой, она подумала, что галлюцинаций ей еще не хватало для полного счастья.

— Что ты тут делаешь? — раздалось за спиной зловещее шипение генерала.

Рина на мгновение замерла, подскочила как ошпаренная, и развернулась. Торэ-Ин Леорса выглядел немного уставшим, потрепанным и невероятно злым; его энергетика излучала какой-то обжигающий лед и ощущение опустошенности. Рина даже подумала, что если выдохнуть ртом воздух, тот превратится от мороза в пар. Взгляд генерала пронизывал насквозь, цепляя самые потаенные уголки ее души.

— Ты забыла, что произошло с твоими товарищами?

Она сунула руки в карманы комбинезона и сделала шаг назад:

— Ничего не делаю. И не забыла, генерал. Простите.

Торэ-Ин был не в настроении шутки шутить. Приступ был крайне трудным и более продолжительным, чем раньше. Генерал пришел в себя не в лучшем расположении духа, ощущая всепоглощающий голод — телесный, энергетический и духовный. И знал, что, а вернее кто, был тому причиной. Рина Стриж, из расы землян. Его половинка. И вот теперь она, подобно двум своим соплеменникам, секунду назад стояла перед Чашей Энэрвы, засунув туда пальцы, а после упала. Повторять одни и те же ошибки! Какая глупость! Земляне ничему не учатся. И вот эта женщина — его пара?! Позор.

Он приметил, как она спрятала свои руки и подозрительно прищурился. Интересно, если она совала руку в Чашу, то отчего не корчится от невыносимой боли, сводящей с ума?! Да, вообще, странная она какая-то. Даже Вальсат это приметил.

— А ну-ка, руки покажи! — потребовал он.

— Еще не запряг, а уже нукает, — сквозь зубы вырвалось у нее.

— Ты еще и плохо слышишь, — процедил он. — Руки, быстро!

Рина пришла в бешенство. Какого черта он тут ей командует?

— И не подумаю, — буркнула она, вздернув одну бровь.

— Ты опускала руки в чашу? — настойчиво спросил он, приблизившись к ней на шаг и сжимая кулаки.

Она в ответ отошла на такое же расстояние, заметив, как красный пожар полыхнул на его коже. Не к добру, подумалось ей.

— Да с чего вы взяли?! — очень правдоподобно возмутилась Рина.

Ему надоело препираться с ней, однако настроение его заметно улучшилось. Ни одна еще женщина-тэфрийка, не могла вот так открыто дерзить ему. Чаще всего в него летели оскорбления, предостерегающее шипение дородных матрон, иные открыто выказывали ему свое презрение. Поначалу его это очень цепляло, впоследствии выработался иммунитет. Теперь разум его и сердце были надежно закованы в неприступную ледяную броню. А эта девчонка с Земли оказалась не из робкого десятка. Почему-то в Рине он не почувствовал ни гнева, ни злобы, ни презрения и тем более, мелочности и подлости. Тембр ее голоса взволновал его, и это ему безумно понравилось.

— Немедленно, если не хочешь загреметь в карцер, покажи мне обе свои руки, — тоном, не терпящим возражений, потребовал Торэ-Ин.

— А может еще и одежонку всю скинуть, чтобы вам и дальше удавалось изображать из себя повелителя Вселенной?! — ехидно отозвалась она, развернувшись с намерением уйти.