Эдинбургская темница

Дж. Д.

Покончив с этим непривычным трудом, Джини легла в постель, но не могла проспать и нескольких минут кряду, так как все время просыпалась с замирающим от радости сердцем, вспоминая о том, что сестра в безопасности. Ощущение это было настолько сильным, что она почувствовала настоятельную необходимость излить свое счастье в тех же горячих, искренних молитвах, в которых когда-то облегчала свое горе и сомнения.

Последующие два дня миссис Гласс, мучимая ожиданием, неугомонно суетилась в своей лавке, словно горошина в табачной трубке (это вульгарное сравнение несколько оправдывается профессией миссис Гласс). На третье утро подъехала долгожданная карета, на запятках которой стояли четверо слуг в темно-коричневых и желтых ливреях, а сам герцог, в кафтане с шитьем, со звездой и при ордене Подвязки и держа в руке трость с золотым набалдашником, выглядел так торжественно, словно сошел со страниц книги сказок.

Он осведомился о своей маленькой соотечественнице у миссис Гласс, но не просил разрешения увидеть ее лично, возможно, потому, что опасался возникновения слухов, ложно толкующих их взаимоотношения.

— Королева, — сказал он миссис Гласс, — милостиво согласилась принять участие в деле вашей родственницы и, будучи особенно растрогана любящим и решительным характером старшей сестры, великодушно обещала свое могущественное заступничество перед его величеством, в результате чего в Шотландию было отправлено помилование для Эффи Динс, но на условии ее изгнания из Шотландии сроком на четырнадцать лет. Генеральный прокурор настоял на этом дополнении к постановлению, указав министрам его величества, что в течение только последних семи лет в Шотландии отмечен двадцать один случай детоубийства.

— Вот бессовестный! — воскликнула миссис Гласс. — Чего ради ему понадобилось наговаривать такие ужасные вещи про свою же страну, да еще этим англичанам? А я-то еще думала, что этот генеральный прокурор — порядочный человек! Теперь я вижу, что это за птица, прошу прощения у вашей светлости за такое грубое выражение. И что же прикажете бедной девочке делать в чужой стране? Ей-богу, она там, чего доброго, опять напроказит, раз за ней некому будет присматривать да приглядывать.

— Ну, ну! — ответил герцог. — Зачем такие мрачные предсказания? В конце концов она может приехать в Лондон или уехать в Америку и благополучно выйти замуж.

— И верно так, коли ваша светлость такого мнения, — сказала миссис Гласс. — Я как раз сейчас вспомнила, что у меня там есть старый приятель Эфраим Бакскин — тот самый, что шлет табак «Чертополоху» вот уже сорок лет, и мы ему поэтому как бы обязаны. Так вот, последние десять лет он все просит меня подобрать ему здесь жену. Парню не более шестидесяти, мужчина он здоровый, в самом соку, живет в достатке, и одна строчка от меня уладит все дело, а тут пока про несчастье Эффи все позабудут, тем более что коли не станет поводов, то и говорить об этом деле перестанут.

— Она хорошенькая? — спросил герцог. — Сестра ее, кроме здоровья и симпатичного вида, другими внешними достоинствами не отличается.

— О, Эффи гораздо красивее, чем Джини, — ответила миссис Гласс. — Я, правда, давно ее не видела, но мне о Динсах рассказывают все мои друзья из Лоудена, когда они навещают меня, а ведь ваша светлость знает, что мы, шотландцы, друг за друга крепко держимся.

— Тем лучше для нас и хуже для тех, кто задумает сунуться к нам, как говорится в нашем старинном шотландском девизе, миссис Гласс. А теперь я расскажу вам о мерах, которые я принял для того, чтобы вернуть вашу родственницу домой, и надеюсь, вы их одобрите. — Он подробно рассказал о своем плане, вызвавшем горячее одобрение миссис Гласс, причем каждая фраза герцога сопровождалась ее улыбкой и поклоном.

— А теперь, миссис Гласс, передайте обязательно Джини, чтобы она не забыла о сыре для меня, когда вернется в Шотландию. Арчибалду я приказал оплатить все ее расходы.

— Прошу прощения, ваша светлость, но вы напрасно об этом беспокоитесь. Динсы не какие-нибудь там бедняки, и у девушки есть с собой деньги.

— Совершенно верно, но вы ведь знаете, что, когда Мак-Каллумор путешествует, он сам за все платит. Таков уж наш шотландский обычай: мы у всех берем, что нам нужно, и всем даем, что им нужно.

— Ваша светлость больше дает, чем берет.

— Чтобы доказать вам обратное, я сейчас наполню мою табакерку из этой банки и не заплачу вам ни гроша. — И, снова передав Джини привет и пожелание благополучно доехать до Шотландии, он ушел, оставив сияющую миссис Гласс в приподнятом настроении — самой гордой и самой счастливой табачницей во всем мире.