Эдинбургская темница

Печальная катастрофа Мэдж Уайлдфайр была вызвана тем, что, воспользовавшись суматохой, возникшей в связи с казнью ее матери, она покинула сиротский дом, куда была направлена архидьяконом, и, появившись перед разъяренной толпой, встретила свой безвременный конец, нами уже описанный. Когда письмо, посланное в Линкольншир, вернулось к мистеру Флемингу, он написал своему другу в Эдинбург, прося его выяснить судьбу несчастной девушки, младенец которой был украден, и получил ответ, что ее помиловали, после чего она со всей своей семьей переехала на жительство в отдаленный район Шотландии или, возможно, покинула совсем пределы королевства. На этом дело тогда и закончилось, и лишь теперь, по просьбе сэра Джорджа Стонтона, архидьякон отыскал и вручил ему отосланное назад письмо Маргарет Мардоксон и прочие имеющиеся у него материалы обо всем этом деле.

Каковы бы ни были переживания сэра Джорджа Стонтона, вызванные этим возвратом к печальному прошлому и трагической судьбе погубленной им девушки, в характере его сохранилось еще столько прежнего своеволия, что он сознательно закрыл глаза на все, не связанное непосредственно с его сыном, которого он стремился найти. Правда, чтобы ввести мальчика в свой круг, пришлось бы рассказать о его рождении и злополучной судьбе самих родителей гораздо больше, чем допускало благоразумие. Но, если бы только он был найден и если бы только оказался достойным покровительства своего отца, можно было придумать много путей для избежания такого риска. Сэр Джордж Стонтон имел при желании полное право усыновить мальчика и сделать его своим наследником, сохранив в тайне его происхождение; наконец, можно было добиться специального парламентского акта о признании его законнорожденности и передачи ему имени и герба отца. В конце концов по шотландскому закону он и так считался законнорожденным благодаря последующему браку своих родителей. Своевольный во всем, сэр Джордж хотел сейчас только одного: во что бы то ни стало найти своего сына, даже если это повлечет за собой такие же страшные бедствия, как и те, что ему довелось испытать, когда он потерял его.

Но где скрывался этот юноша, которого ожидали почести и богатство столь родовитого семейства? По каким дорогам он бродил, под чьим жалким именем скрывался? Может быть, он был вынужден добывать свой насущный хлеб мелкой торговлей, низким ремеслом или даже насилием, воровством? Но самые энергичные розыски сэра Джорджа не смогли пролить свет на эти вопросы. Многие помнили, что Энейпл Бейлзу бродила по здешним дорогам, выпрашивая подаяние и занимаясь гаданием; некоторые говорили, что в 1737 или 1738 году видели ее с ребенком; кто-то потом слышал, как она говорила, что уйдет на родину, в отдаленные районы Шотландии, и вот уже десять лет, как она не показывалась в этих местах. И сэр Джордж Стонтон поехал в Шотландию, расставшись во своей женой в Глазго. Прибытие его в Эдинбург совпало с сессией Генерального собрания шотландской церкви, и, так как он был в дружеских отношениях с дворянином, занимающим пост верховного комиссара, ему пришлось бывать в обществе гораздо чаще, чем он сам того хотел.

На приеме у этого высокопоставленного лица ему довелось сидеть рядом со священником, производившим, несмотря на свою простую внешность, впечатление благовоспитанного и достойного человека; звали его, как узнал Стонтон, Батлер. Сэр Джордж совсем не собирался посвящать шурина в свою историю; он был немало обрадован, когда узнал от жены, что миссис Батлер — воплощенная честность и неподкупность — не обмолвилась ни единым словом даже мужу о том, что он ей рассказал о себе в Уиллингэме. Однако он с удовольствием воспользовался представившейся возможностью поговорить с таким близким родственником, не подозревавшим об их родстве, и составить представление о его характере и развитии. То, что сэр Джордж увидел, а особенно услышал, подняло Батлера очень высоко в его мнении. Он понял, что Батлер пользуется большим уважением как у собратьев по профессии, так и у мирян, представленных на Генеральном собрании. Его выступления на собрании были отмечены здравым смыслом, искренностью и свидетельствовали об одаренности оратора, и он пользовался славой рассудительного и в то же время красноречивого проповедника.

Все это весьма льстило самолюбию сэра Джорджа Стонтона, задетого до сих пор тем, что сестра его жены замужем за незаметным, как он считал, человеком. Родство это, думал сэр Джордж, оказалось настолько лучше, чем он предполагал, что, если даже им придется признать его в случае нахождения сына, они только выиграют оттого, что у леди Стонтон оказалась сестра, сумевшая, несмотря на бедственное положение семьи, выйти замуж за шотландского священника, высокочтимого соотечественниками и занимающего высокий пост в среде духовенства.