Единица безумия

– Безумие, – холодно и уверенно ответил Погодин.

– Да ладно! Эти твои рассуждения…

– Тебе не нравятся, – теперь Андрей перебил его. – Потому что я прав.

У Всеволода очевидно были припасены доводы в свою пользу, но высказаться он не успел. Дверь в кабинет шумно и широко распахнулась, их беседу неожиданно прервали. Погодин приготовился рявкнуть на того, кто посмел без стука вломиться к нему, но по раболепному выражению Федькиной рожи все понял. Сам прибыл. Собственной персоной.

– Хорошо ты тут устроился. И как я раньше не догадался сюда заглянуть. – Шагнув в комнату, гость не фигурой, хоть она была и громоздкая, но духом и ощущением своего полного над всеми превосходства заполнил пространство.

– Мог себя и не утруждать. Тебе тут не особо рады, – откинувшись в кресле, Погодин презрительно посмотрел на человека по другую сторону письменного стола.

– О, и ты здесь, – глянул Виктор Олегович на Севку, будто только его заметил.

Сева жалко умолк, затравленно глядя то на Погодина, то на Виктора Олеговича. Он хорошо знал, кто перед ним. Еще лучше он знал, что Рысь может сделать с тем глупцом, который вдруг посмеет перейти ему дорогу.

Не понимал Всеволод лишь одного. Как Погодин может быть так спокоен? Как у него язык поворачивается говорить в таком тоне? Совсем спятил? Не понимает всей опасности?

Но Рысь не обратил внимания на грубость Погодина, словно она совсем его не задела.

– Федя, – сказал он и бросил на трусливо сжавшегося в комок Севку говорящий взгляд.

Федор без лишних слов понял его приказ. Вытащил мужчину из кресла и, приподняв за горло, прижал к стене. Тот конвульсивно задергался, задыхаясь от нехватки воздуха. Лицо у него покраснело, глаза выпучились.

Погодин, скривившись, отвел взгляд. Допрыгался дружок, хотя его предупреждали не мутить. Говорил ему Андрей, чтобы не думал проворачивать у них свои темные делишки.

Не говорил он лишь одного. Что Рысь его отец. Об этом знал только Сашка. Потому что от него бесполезно что-то скрывать. И потому что их многолетняя дружба не просто приятельство.

– Слушай сюда, писучий идиот, – Виктор Олегович пронзил свою жертву беспощадным взглядом. – Чтобы я тебя здесь больше не видел, барыга недоделанный. Ты меня понял?

Может, Севка и хотел что-то ответить, но не мог. Только сучил ногами и хрипел.

– Моргни хоть.

Севка зажмурился.

– Убери его отсюда, – махнул Рысь рукой, и Федор выволок Всеволода из кабинета. – Тебе больше не о чем беспокоиться, больше он здесь не появится. Никто не появится.

– Я и не беспокоился. Чем обязан? – небрежно спросил Андрей.

Виктор Олегович опустился на диван, удобно привалившись к спинке. Поскреб седую бороду и вздохнул:

– Ты не соизволишь даже позвонить. На мои звонки не отвечаешь, от встреч отказываешься. Вот я и решил сам наведаться.

– Поразительное рвение для человека, который всю жизнь знать меня не хотел.

– Это все в прошлом.

– Неужели? Все так просто, да? Раз – и тридцать лет моей жизни для тебя в прошлом.

– Я ошибался. Каждый имеет право на ошибку.

– Слушай, прекрати. Это не про тебя. Не надо бросать эти громкие фразы.

– Я был не прав и хочу это исправить.

Погодин громко рассмеялся, начиная терять самообладание. Впрочем, как и всегда при встрече с отцом. Его жутко бесили эти разговоры. Всю жизнь Рысю не было до него дела. Всю жизнь Погодин справлялся сам. Заботился о себе сам, помогал себе сам. Или ему помогали чужие люди. Но не отец. Который сейчас вдруг появился и строит из себя благодетеля. Сочится лицемерной заботой.

Может, кто-то и был бы рад появлению такого вот богатенького папы-авторитета, но только не Погодин.

– Тебе всю жизнь было на меня насрать. Ты думал, кому бы в жопу паяльник засунуть, пока я с голоду подыхал… с такой-то мамашей…

– О твоей маме… о ней лучше не надо, – покривился Рысь. – Во-первых, я действительно не знал, что ты мой сын, я в это не верил, а твоя мать…

– Знаю. Шлюха. Была одной из твоих шлюх.

– В том-то и проблема, что она была не только моей. Откуда мне было знать, что она говорит правду.

– Избавь меня от этих подробностей.

– Наша история не про любовь, понимаешь? Я не бросал ее. Это не про любовь. Просто она, как и все бабы, хотела получше простроить свою задницу. Бегала от одного к другому. Возможно, если бы она была только со мной, что-то бы и получилось.

– Еще раз прошу. Без подробностей. Мне это не интересно.

– Ты же умный мужик, оставь свои обиды. Не находишь, что это все детские комплексы?

– Не переживай, я все про себя знаю. Про свои комплексы и страхи. Так что в психоаналитике не нуждаюсь. Тем более если в этой роли собираешься выступить ты.

– Кто, как не я. Я же твой отец.

– Ты мне не отец. Не надо мне рассказывать про внезапно открывшуюся любовь.

– Меня начинает раздражать твое упрямство.

– А мне плевать, что тебя это раздражает.

Виктор Олегович погрузился в недолгое молчание, но затем вздохнул и самодовольно улыбнулся:

– Знаешь, я тобой горжусь. Ты умный, смелый, я бы сказал, даже дерзкий…

– Весь в тебя, одним словом, – усмехнулся Андрей.