Единицы условности

Асфальт слегка подрагивает под ногами, и из-за луж такое впечатление, что слегка пузырится. Наверное, это из-под земли тщатся вырваться наружу энергетические токи. В модном ресторане «360» на крыше обая 1 Пера - главная улица Стамбула, нафаршированная магазинами и ресторанами. тельного модернового дома - такое же столпотворение, как и на улице. С балкона виден весь Стамбул сразу. «360» - это количество градусов обзора. В Стамбуле вообще все в порядке с видами, благо город расположен на холмах, но здесь они особенно выдающиеся. Все архитектурные лендмарки - Айя-София, Голубая мечеть, Генуэзская башня, мосты и нефтеналивные танкеры - все это в демонической ночной подсветке, под аккомпанемент какого-нибудь Карла Кокса1 и под вездесущий Moet amp; Chan-don. Публика сидит друг у друга на головах и веселится так отчаянно, что кажется, справляет последний праздник в этой жизни - иначе непонятно, откуда такой норов.

Оказывается, что праздник не последний. В субботу градус веселья был еще выше. Двенадцать миллионов человек опять устроили на улицах карнавал. И если бы не наступил понедельник, я не уверен, дожил ли бы этот город до следующих выходных.

Энергия всегда возникает на стыке. Выходных и рабочих дней, старых и новых цивилизаций, плюсов и минусов, бедности и богатства. Стамбул самой географией приговорен к вечному трению Европы и Азии, Черного и Мраморного морей. Из-под узорчатых фресок ислама здесь проступают строгие лики восточного хри 1 Карл Кокс - диджей, один из главных деятелей дискотечного движения рейв в Британии. стианства. Отсюда час езды до Евросоюза и столько же - до каменного мусульманского века Малоазиатского нагорья.

Здесь, на довольно небольшом кусочке земли, сталкивается столько разнозаряженных вихрей, что если перевести это в килотонны, можно было бы взорвать миллионы Хиросим. И сейчас все эти потоки находятся на своем пике. С одной стороны, страна Турция близка к тому, чтобы ее приняли в квелое братство государств Старого Света. С другой - политическая ситуация внутри страны такова, что существует реальная перспектива свалиться обратно в суровый исламский фундаментализм и стать еще одним Ираном. Это очень похоже на девяностые годы в России, когда запущенные Ельциным качели балансировали между хмурым сползанием в социал-демократию и пожарным рывком в капитализм. Русскому капитализму сначала помогла коробка из-под ксерокса, потом сырьевой бум.

Я не знаю, какой фактор окажется решающим в споре прошлого и будущего на берегах Босфора. Баланс - недолговечное состояние. И маятник рано или поздно обязательно должен качнуться в ту или другую сторону.

Но не исключено, что фокус Стамбула именно в том, что маятник здесь будет висеть в вечном напряжении, так и не двинувшись ни в одну из сторон. Это вечное напряжение, вечный выбор еще называется жизнью.

ЕВРОПА,

ИЛИ КАК ПЕРВЫЙ РИМ

НЕ ПРОШЕЛ ТАМОЖНЮ ТРЕТЬЕГО

В либеральных русских кругах уже двести лет принято тосковать, что Россия - это, увы, не Европа.

Причины для тоски, безусловно, есть. Лично мне, к примеру, нравится католическое Рождество. С его сентиментальным умилением перед овцами. С его фигурками волхвов из папье-маше. С его фонариками, яблочными пирогами и назойливым запахом корицы. С его бытовыми чудесами, аляповатой кухонной мистикой и огоньками красных гирлянд.

Было бы неплохо, если бы в Москве происходило нечто подобное.

Но с другой стороны - иногда даже хорошо, что Россия - это не Европа. Это иногда спасительно.

Однажды в июне мы с моим приятелем Ге-ной Иозефавичусом поехали на охоту за летними трюфелями. В Италию, на границу Умбрии и Тосканы.

Глупо даже пытаться описать всю буколическую прелесть этих мест. Это все равно что пересказывать словами картины Джотто.

Ну да, там Бог растворяется в пейзаже - и наоборот. Но это ведь ничего не объясняет, так что не буду и тужиться. Наша охота шла заведенным порядком. По живописной дубовой роще, раскинувшейся в межножье холмистых грядок, носились соломенного цвета псы. Через каждые пять метров псы делали стойку, и это значило, что где-то у них под передними лапами затаился ценный гриб. Хмурые бородатые личности трюфе-лекопателей ковыряли в земле железной палкой, и действительно - гриб был именно там, черный, как навозный жук.

Собаки получали кусок мортаделлы и неслись дальше, чтобы опять сделать стойку.

Мы с Геной были в роли пассивных наблюдателей. Трюфели перекочевывали из умбрий-ского грунта в бездонные карманы охотников без нашего участия. Наша роль была сродни задаче понятых.

Роль пассивных наблюдателей нам в конце концов надоела, и мы отправились на поиски приключений.

Увы, Умбрия и Тоскана с этой точки зрения больших возможностей не предлагает.

Максимум, на что может рассчитывать путешественник, - это набрести на не отмеченный в путеводителе ресторан. Впрочем, и без путеводителя понятно, что в таком ресторане в июне в меню будут разнокалиберно приготовленные черные трюфели.

Совершив такое открытие в городе Ареццо, мы на сытый желудок пошли прогуляться по магазинам.