Единородное Слово. Опыт постижения древнейшей русской веры и истории на основе языка

«Резкое выступление против “кровосмесительства” при браках» с иноплеменниками, «у которых смешано то, что ложно, с тем, что они считают праведным» («Авеста») /19/; строительство Вавилонской башни[95] в Шумере; изоляционизм египтян, ведущих родословие своих царей от верховного Бога Солнца /21 /; кастовость в Древней Бхарата (Индии) – вот вехи, указующие на всеохватность идеи Рождества Богородицы и Спасителя, на удержание чистоты и праведности рода, готовящегося способствовать явлению Мессии.

Иудеи, присоединившиеся к этому мировому ожиданию значительно позже других цивилизованных народов, восприняли ее своеобразно: идея богоносности, требующая неизречимых духовных усилий народа, выродилась у них прежде всего в культ собственной «богоизбранности», дающей особые права и привилегии перед всеми остальными народами.

«…Грех, вошедший в мир, настолько исказил природу человеческую, что потребовалось много тысяч лет, прежде чем человечество удостоилось из недр своих родить При-снодеву, могущую вместить в себя Слово Божие <…> вторую ипостась Святой Троицы» /22/.

«Появление Девы Марии исподволь готовилось Божественным Промыслом, – говорит и жизнеописание Богоматери. – Последовательно в длинной цепи поколений возвышалось благородство, утончались чувства, все духовно совершеннее становилась природа, пока наконец благословенная чета, Иоаким и Анна, явились той благодатной почвой, на которой мог появиться такой чудный всход, как Пресвятая Дева Мария» /23/. («Но кому уподоблю род сей? Он подобен детям…» /Мф 11:16/.)

Можем ли мы утверждать, что примером возвышенного благородства, утонченности чувств, непрестанного духовного совершенства являются ветхозаветные иудеи, чья история – бесконечная цепь вероотступничества, лжи, пороков, жестокого искоренения других народов?

«…Всякое дерево доброе приносит и плоды добрые…» /Мф 7:17/. Многолетние генеалогические исследования пушкиниста А. А. Черкашина открыли, что тайна рождения великого русского поэта связана с его родословной: среди предков поэта – 12 святых по прямой линии и более 20-ти по боковым, словно Русская земля задолго готовилась к рождению национального гения.

Так какие же духовные усилия и какой народ приложил, чтобы воплотилось среди людей Слово Божие?

3

Славное имя славян указывает на их тесную близость к имени Бога-Слова. Под этим именем с начала Новой эры – эры Бога-Слова – выступает большая семья арийских народов и сразу заявляет о себе как сильная, многочисленная, обладающая высокой культурой, многовековыми традициями и обычаями общность, быстро выдвинувшая из своей среды «главу» – стремительно взрастающий народ рос.

Как уже говорилось в начале, имя народа РОС, известное со времен древнейших цивилизаций, в других языках означало высокий (вспомним, что это одно из значений имени Мария), глава, вождь, мудрец, пророк.

«…Под именем Рус или Рос скрывается какое-то древнее общеславянское слово, в основании которого <…> можно, кажется, с некоторою вероятностью предположить слово хръс или хърс, как эпитет бога солнца» /24/.

Библейское название РОШЪ значит «глава, вождь, но оно употребляется также для означения народа», под которым, «по мнению некоторых <…> разумеется русский народ» /БЭ, с. 609/. Книга Иудифи упоминает также неизвестную землю или местность Рассис: «поплени всех сынов Рассиса» /2:23/.

«В Азии, в Иране, в Индии <…> мы постоянно слышим о мудрецах Richis, пророках» /25/.

Немногочисленный в силу особых, понятных теперь религиозных и исторических причин народ рос издревле являлся духовным стержнем народов.

О жизни росов на Востоке свидетельствуют мало известные широкому кругу арабские, иудейские и проч. источники. Память об этом сохранена и нашим фольклором – былинами и сказками, которым так мало уделено внимания с точки зрения их ценности как исторического источника.

Между тем незабвенная, «за долами, за горами, за глубокими морями» страна, где текут «молочные реки в кисельных берегах» и растут «золотые яблочки», поразительно напоминает библейский образ Палестины: земля, «где течет молоко и мед» /Нав 5:6/; реки, текущие, «как масло» /Иез 32:14/; «золотые яблоки в серебряных, прозрачных сосудах» /Притч 25:11/, трактуемые как лимонные и апельсиновые плоды /БЭ, с. 814/.

Эти поэтические образы можно было бы объяснить распространением христианской литературы на Руси, если б не жестокие, связанные с ними реалии Древнего Востока.

Как далекое эхо, как укорливый вздох по обеспамятевшему народу, долетает сквозь тысячелетия известное с младых ногтей каждому русскому причитание: «Костры горят высокие, котлы кипят чугунные, ножи точат булатные, хотят меня зарезати…».

В нем слышится страшное напоминание о языческом отступничестве племен и народов, среди которых некогда проживали наши предки, – народов, собирательный образ которых воплотился в устных преданиях о Змее Горыныче, Чуде-Юде, Бабе Яге (Йоге), Кащее Бессмертном. Как выясняется, каждое из этих имен так или иначе связано с Востоком.