Единожды солгавший (СИ)

- Эй, Джемка! – забасил он, вламываясь без стука. – Читал твою новую заметку – да, раскатал ты этот Lucky People! Давно я не читал от тебя таких ядовитых вещей, тебе что, криворукий официант в кофе плюнул, что ты его так возненавидел? О, привет, Билл!

Всё было как в замедленной съемке. Том посекундно видел, как Билл меняется в лице. Как в глазах вспыхивает понимание, как кривится его рот. Видел, как он что-то говорит. Видел, но не слышал, слишком громко в ушах шумела кровь. Георг стоял в проеме, явно ничего не понимающий, и переводил взгляд с одного на другого. Билл что-то говорил… Кричал? Нет, не кричал.

Том чувствовал себя… Том себя не чувствовал. Всё происходило будто не с ним. Он словно наблюдал откуда-то сбоку, а настоящий Том, который сидел напротив Билла, не мог пошевелиться, не мог выдавить и слова. Он лишь прятал глаза и кусал губы в растерянности, пойманный на своем самом феерическом вранье. Так же со стороны он видел, как Билл накидывает кофту, что-то сердито говорит и… уходит.

И вот тогда звуки возвращаются во Вселенную, и вот тогда он, наконец, отмирает, и дергается, чтобы рвануть за Биллом, но его удерживает Георг:

- Ни к чему это. Да, братец, не ожидал.

- Георг… Иди нахер, пожалуйста, - попросил Том и пошел в спальню, не убедившись даже в том, что друг свалил.

2.

- Слушай, если мне еще раз привезут такую вонючую баранину, я ее просто не буду принимать! – разорялся Том. – Что значит: «другой не было»? Так и скажи, не было другой по такой мизерной цене, поэтому мои гости будут жрать вонючего старого барана, сдохшего своей смертью пару лет назад!

Совершенно невозможно работать с такими людьми! Да, блин, не Мишленовский ресторан, даже не обычный ресторан, а так, забегаловка, но как можно настолько не любить свой бизнес? Том вышел на задний двор, потянулся и закурил. Сегодня был сложный день, когда ему пришлось помогать разгружать продукты – видите ли, грузчик забил – и ругаться с поставщиками касательно продуктов, что не сегодня так завтра стухнут, оставив забегаловку в фееричном минусе. Ладно, баран, но вид темной, заветренной говядины привел Тома в совершенное уныние. Появились мысли бросить это все и найти что-то попроще, где не придется общаться с идиотами-грузчиками, с кретинами-хозяевами…

Затянувшись, Том вдруг вспомнил, почему он оказался здесь, и моментально отмел мысль о том, чтобы сменить работу. Физический труд делал из него человека, совсем другого, чем раньше. Не было ни времени, ни желания притворяться кем-то, кем он не являлся.

Произошедшее тогда, год назад, до сих пор отзывалось ноющей болью в груди. Он так и не смог забыть Билла, да и как его можно забыть, если именно его уход послужил катализатором всего, что произошло с его жизнью дальше?

Меняйся.

Он до сих пор помнил, как четко в голове прозвучало это слово, сказанное почему-то голосом Билла, хотя того не было рядом уже несколько недель. Том тогда разругался с Георгом, словно произошедшее было его виной, и находился в жутком запое, напоминая самому себе свинью. Нет, он честно пытался объясниться с Биллом, караулил его под домом, звонил часами напролет – все было тщетно. Парень категорически отказался с ним общаться.

Поэтому, когда однажды, сидя с бутылкой виски на балконе и куря, Том услышал совершенно отчетливо это «меняйся», он сначала подумал, что сошел с ума. А потом решил, что это знак свыше. Всю ночь он размышлял, следующие сутки – спал, а после пришел в университет чисто выбритым, в стильном пиджаке, и забрал документы. В деканате недоумевали – Том был неплохим студентам, да, иногда не появлялся на занятиях, задерживал домашку, порой тормозил со сдачей сессии, но у него всегда были уважительные причины!

- Не было никаких причин, - ответил Том. – Я врал. Я всем врал. А теперь я не хочу врать еще и себе, убеждая в том, что профессия журналиста для меня.

Меняйся.

Жизнь развернулась на сто восемьдесят градусов. Всё стало совсем иначе. Во-первых, Том больше не врал. Никому, ни по какому поводу: слишком многое он потерял от своего безудержного желания казаться не тем, чем являлся. Во-вторых, Том решил, что его работа будет связана с тяжелым физическим трудом – тогда можно поспать, устав за день. Со сном были дикие проблемы.

Том ложился в постель, закрывал глаза и думал. Думал о том, что произошло, думал о том, что могло произойти, если бы… Голова не выключалась ни на минуту. Он пытался перестать думать, но вместо этого, сам того не замечая, думал об ином варианте развития событий. По всему выходило, что лучше бы этого всего никогда не было. Никогда! Не было! Вот так – лучше всего! По меньшей мере, не перехватывало бы дыхание, не стоял комок в горле, и глаза оставались сухими.