Единственная

Хильер вышел из машины — к нему подскочили полицейские. Слоун не слышала, о чем шел разговор. Было заметно, что Хильер очень расстроен. Не ошибаются ли Джордан и Лэнс?

— Прибыл, — мрачно отметил Лэнс. — Выглядит неважнецки.

— Чего ты ждал? Больше всего на свете Хильер не любит что-то терять.

Хильер подошел наконец и к группе «своих» игроков.

— Как это могло произойти? Неужели нельзя было поставить около конюшен охрану?

— Гевин, ты же понимаешь, невозможно обеспечить охрану лошадям на все двадцать четыре часа в сутки, — ответил за всех Джордан. — Да и кто мог знать, что такое приключится?

— Они ответят за моих лошадей! — Гевин озирался, словно ища виноватого.

— Что сказала полиция? — Джордан хотел сбить тон разговора.

— Пока ничего. Никаких следов, никаких подозрений. — Хильер обращался как будто только к Джордану. — Ты-то хоть можешь объяснить мне, что все это значит?! Страховая компания вообще отказалась платить, прежде чем не проведет свое расследование, а на это уйдут месяцы, черт побери!

«Да, — подумала Слоун, — его действительно интересуют только деньги».

Двое уже встречались в этом бостонском кабачке. И решили выбрать для очередного свидания то же место, хотя это и было против их правил. Но они торопились — потому рискнули, и отлично: знакомых не оказалось.

— Деньги здесь. — Снова появился коричневый конверт. Получивший его заглянул внутрь: деньги там. — Здесь все.

— Да, я вижу. — Убрал конверт в карман. Помолчав, спросил: — А когда все кончится?

Ответ был лаконичен:

— Когда я скажу «все» — тогда «все» и кончится.

Наблюдая за игрой Джордана и всей его команды, Слоун пришла к выводу, что события последних дней усилили агрессивность игроков, жесткость и грубость игры. При каждом столкновении Джордана с противником у Слоун душа уходила в пятки. И когда только она вздохнет спокойно?

И сама себе отвечала: «Никогда». Приходилось смиряться с тем, что человек, которого она любит, за которого вышла замуж, почти ежедневно подвергает себя опасности. Но эта опасность — неотъемлемая часть его жизни, и поэтому остается только взять себя в руки и смириться.

В нескольких метрах от Слоун располагались Макс и Джилли Кенион, а рядом с ними английская пара — Уильям Спенсер-Уайт, спонсор команды Макса, и его жена. Леди Маргарет поражала элегантностью своего простого, но безупречного светло-серого костюма. Дамы являли собой разительный контраст: у одной ярко-рыжие волосы и крупные драгоценности, у другой — единственная нитка жемчуга; вызывающее «мини» у Джилли и темная элегантная шляпка у леди Маргарет. Женщины отличались, наверное, не только разными вкусами сидя рядом, они за все время едва обменялись двумя-тремя словами. Зато их мужья весьма активно обсуждали игру и вообще проблемы конного поло.

И зачем только Макс притащил ее сюда? — бесилась Джилли. Он прекрасно знает, как противна ей роль благовоспитанной супруги. Ей нужно совсем другое — общество молодых мужчин, которые бы восхищались ею, домогались ее. Это в конце концов не только ее потребность, но и право. Неужто Макс всерьез полагает, что если вот так будет таскать ее повсюду за собой, то она ни на кого и не посмотрит?

Джилли видела, как играет Джордан. Дура, упустила его, прогнала! Лучший секс-партнер, который у нее был. Лучший! И больше, намного больше, чем секс-партнер. То, что у них происходило, осталось самым прекрасным ее воспоминанием. Какая дура: позволить ему уйти! Непоправимая ошибка!

— Что они здесь делают? — неприязненно спросил Джордан в перерыве у Слоун.

— Кто? — Слоун притворилась, что не поняла вопроса.

— Джилли и Макс! — Джордан показал рукой в их сторону. — Зачем они тут?

— Понятия не имею, я их даже не заметила. А ты удивляешься? Мы же с ними периодически пересекаемся. — Про себя добавила: «К сожалению».

Джордан снял шлем.

— Его команда вообще не играет. Да и Кенион не из тех, кто помчится на край света смотреть игру даже своей команды. — Джордан вытер лицо и шею мокрым полотенцем. — Нет, есть какие-то важные причины, почему он здесь.

— Какие, например? — Слоун подала Джордану стакан с водой.

— Хотел бы я это знать! — вздохнул Джордан. Он немного лукавил: у него были подозрения насчет Макса, но до тех пор, пока он не удостоверится, что они верны, он не хотел никому ничего говорить, даже Слоун. Надо иметь веские доказательства причастности Макса Кениона к событиям прошедшей ночи…

Сидней, сентябрь 1987

— Честное слово, папа, чем стаж моего замужества больше, тем ясней я понимаю, что наше супружество с Максвеллом — какая-то дурная шутка, страшный сон, — рассказывая отцу о своих жизненных проблемах, Джилли нервно покручивала на пальце кольцо с крупным бриллиантом.

Джилли и Джон Флеминг завтракали в уютном пригородном ресторанчике в местечке Глиби. Старинную церквушку поговаривали, что ей около ста лет, — реконструировали и превратили в ресторан — с баром на месте бывшего алтаря.