Единственная

Абсурдное, пошлое и омерзительное предложение разозлило меня и тем самым вывело из оцепенения. Лизнуть? Вот Это? Бе-е-е… Несмотря на разгоряченное гадской похотью тело, разумом я категорически отвергла этого вонючего козла, содрогнувшись от отвращения. Вот ведь дрянь, которую каким-то образом испускает вождь туземцев, – заставляет раздваиваться тело и сознание. Зато его соплеменники, услышав призыв, наперебой рванули к нему, чтобы действительно лизнуть, и не только…

Меня чуть не затоптали и, к счастью, которому я не препятствовала, отодвинули от мощнейшего источника афродизиака и феромонов во плоти. Но источник гневно расчистил себе путь и погладил меня по голове. Его движение усилило аромат, живот скрутило от желания, а нос сам по себе тянулся к оглушающе, одуряюще пахнувшему мужчине – сиявшему, казавшемуся потрясающе, бесконечно прекрасным. Но почему-то именно в этот, самый тяжелый момент, когда отвратительная реальность мешалась с еще более кошмарными навязанными иллюзиями, в моих мыслях возник образ моего ранта.

Я прикрыла глаза, обняв себя, и вспоминала, каким видела Джара в разных ситуациях. Вот он в черном дрифте на станции – огромный, подавляющий, несущий смерть… Вот мы в капсуле, и экран шлема подсвечивает его твердый подбородок… Я сижу на нем в капсуле после приземления, ощущая мощь его тела и с трепетом рассматривая… Инопланетянин, спасший мне жизнь, рискнувший при этом своей. Ради незнакомки, ради инопланетянки. Вспомнила каждый взгляд Джара, который сотни раз ловила на себе, ненавязчивую заботу и мягкость. Жестокость, когда он расправился со зверем, пытавшимся нас убить. Нежность и ласку, с которой выхаживал меня после.

Картинки вспышками мелькали перед глазами, а сознание затопило чувство: я люблю. Впервые в жизни по-настоящему люблю. Не за спасенную жизнь, а таким, каким узнала за неделю пребывания здесь в ожидании эвакуации. Похоть буквально сжирала мое тело, но здесь не было того, к кому она могла быть обращена. А вот потеря любви, исподволь поселившейся в сердце, любви, которую только сейчас осознала, вырвала из моей глотки утробный стон разочарования и боли.

Моя голова дернулась от сильной пощечины. Я распахнула глаза и с трудом сфокусировалась на голом вожде, стоявшем напротив и сверлящем меня злым взглядом, но при этом, кажется, потрясенным. Он ударил меня до звона в ушах, до звездочек в глазах. Неужели удивлен, что я не валяюсь у его ног, как остальные подданные? Я первая устояла против вонючих «чар»? Чертов герой-любовник местного розлива!

Нервы не выдержали. Я рассмеялась ему в лицо, как последняя истеричка хохотала, заливаясь слезами. Меня душил страх, мучила боль, скручивавшая с трудом контролируемое, непослушное тело, терзавшая душу. Как же все быстро происходит: только успею поверить в хорошие перемены – в жизни вновь наступают черные времена. Почему у меня все забирают, уничтожают?

Новая хлесткая пощечина-удар, от которой я упала. Ладони, и так саднившие, буквально загорелись. Перед глазами мелькали сплетенные в горячке навязанной похоти тела, тела разумных существ, забывшихся под воздействием своего властелина. Нет, нет, нет… не надо больше смотреть! Мне плохо, стыдно быть невольным участником происходящего в племени безобразия. Невыносимо противно находиться в самом центре, где чужие касаются меня грязными руками, бьют, причиняя еще и душевную боль. Меня нещадно тошнило от запаха, повисшего над деревней удушливым облаком. Но при этом, в отличие от аборигенов, я понимала, с чем связано массовое дикое, плохо переносимое желание, и сопротивлялась изо всех сил.

В конце концов, я цивилизованный человек, а менталитет, воспитание, культуру и другие ценности одними феромонами и афродизиаками не перебьешь, не заглушишь. Для этого нужно что-то другое!

Тяжело оттолкнувшись от земли, я села и осторожно отряхнула пыль с кровоточащих ладоней. Потихоньку встала и громко заявила, отчаянно мотая головой и выставив перед собой ладони:

– Я тебя не хочу!

Золотой вождь понял – скрипнул зубами, подрастеряв свой пафос и непоколебимую уверенность. Показалось, что еще и вздрогнул. Затем коротко стрельнул блестящими глазами по сторонам, проверяя, много ли народа меня слышало, и опять разразился торжественной речью. Нетрудно догадаться, что выражал нелестное мнение обо мне. Последнее слово рыкнул гневно: «Гокху!» – и жестом указал на остров.

Повинуясь приказу властителя, один из конвоиров побежал к черному водоему. Поднял длинный шест, насадил на него приличный кусок мяса и потревожил воду в нескольких метрах от себя. Всего секунда – и в воздух взметнулась огромная, черная туша змея. Чудовище, обвив шест, сломало его в щепки, а мясо заглотило. Я вздрогнула от этого показательного представления, а золотой гад мстительно усмехнулся, заметив насколько я ужаснулась.