Единственная для бандита

Его волосы растрёпаны, одежда мятая. Сам Гвидо бледный и худой. Его губы сжаты в тонкую линию. Волосы мокрые от пота, как и слишком пёстрая одежда. Гвидо Росси выглядит как типичный педик, выражены в пестрящие шмотки в гавайском стиле. Но эти шмотки стоят уйму денег.

Лоб Гвидо покрыт испариной. Его глаз дёргается в тике.

— Какого чёрта ты делаешь в женском туалете? Убирайся!

Я не понимаю, что делаю. Утырок меня чуть в обморок не отправил своим внезапным появлением. Я хватаю сумочку с раковины и со всей силы бью ей урода по плечу. Вся моя косметика градом разлетается по глянцевой поверхности кафельного пола.

Ушлёпок ловко перехватывает меня за руку, очень сильно сжимает запястье. Толчок. Я лечу спиной к раковине. Грубая и шершавая мужская ладонь вонзается в мою шею, крепко её сдавливает.

— С-сумасшедший! Ты ч-что делаешь? Кретин больной!

Я начинаю дергаться и вырываться. Больно. Он давит моё горло как будто пытается задушить.

— Сучка-а-а-! — наклоняется на очень близкое расстояние от моего лица. В ноздри бьёт едкий запах спирта и травы.

Я понимаю, ублюдок под кайфом, да ещё и пьян. Страх сковывает всё тело. Не пошевелиться.

— Леон! Лео-о-н! — я пытаюсь кричать, но лишь хриплю.

— Затк-нись! Шлюха! Я хочу тебя! И получу! Прямо сейчас! Раз ты не хочешь по-хорошему, то будет по-другому.

— Прек-ра-ти — слёзы льются реками по щекам.

Неужели никто не поможет?

Я мельком слышу как хлопает дверь. Но никто не заходит в уборную.

— Идём! Р-развлечёмся, чика! Всегда мечтал выдрать русскую шлюху! Раз ты беременна, то, чтобы не навредить вашему огрызку, я буду драть тебя в жопу. По-взрослому. Леон жарил тебя когда-нибудь в зад?

— Леон! Помо…

— Заткнись! — грязная ладонь Росси падает на мои губы, запечатывая крик. — Меня бесит твой писк! Башка и без того трещит…

— Нет. Прошу! Не-е-е-т! — мычу, вырываюсь.

— Закрой пасть! — шлепок. Голова поворачивается вправо. По губам растекается вкус металла.

Подонок одной рукой держит меня за шею, второй хватает за волосы, оттягивает прядь назад и сильно встряхивает. Из глаз брызгают слёзы. Он отрывает меня от пола, я становлюсь на носочки. Хриплю, задыхаюсь. Я будто возвращаюсь в тот страшный день, когда я едва не утонула в бассейне. Ощущения одинаковые.

— Раздвигай ноги! Давай! Иначе следующий удар будет кулаком!

Он опять бросает меня на раковину, теперь уже садит на ее край, пытается широко развести мои колени, вклиниваясь между ними бёдрами. Ублюдок. Он рвёт и задирает платье до талии. Ткань трещит. Я борюсь изо всех сил. Пинаю его и царапаю, но он будто не в себе, будто не обращает ни на что внимания. Я боюсь… Понимаю, если буду сопротивляться ещё резче, он снова меня ударит. Уже сильнее.

Главное, не в живот. Только не живот…

Главное, не в живот. Только не живот…

Молюсь я, прекращая брыкаться.

— Ты спя-тил! Леон здесь… Он убьёт т-тея!

— Срать мне на Леона! Не уьбёт! Ссыкун он. Папочку моего боится. Да нихера он мне не сделает, — хрипит на английском.

— Ошибаешься.

Бах!

Я вздрагиваю. Слышу знакомый голос. И грохот. Удар!

Это не голос. А рык. Разъярённого зверя.

Леон! Боже! Он здесь!

Сопляка Гвидо буквально отбрасывает от меня как какой-то резиновый мяч.

— Тварь.

Хлопок. Треск. Я рефлекторно зажмуриваюсь. Слышу глухие удары и грубую ругань. А когда открываю глаза, вижу, как Леон с сумасшедшей яростью молотит на полу кулаками тело извращенца Росси.

Росси. Он просто лежит на кафеле. Как мешок с соломой. Не сопротивляется. Не двигается. Как будто… Только не это!

— Стой. Леон. Стой! Хватит. Достаточно.

Я оживаю. Заставляю ноги и руки работать. Я хватаю Леона за спину, тащу на себя, крепко обнимая. Он чувствует моё тепло и возвращается в реальность. Его руки дрожат. На них кровь. Костяшки разбиты до мяса. Леон сам весь трясется и рычит как дикий зверь. Он напоминает мне монстра. Адская машина убийств.

В уборную врывается Нико. Он видит жуткую картину и быстро реагирует — напирает спиной на дверь, удерживая её, чтобы никто из посторонних не вошёл в уборную.

Леон немного приходит в себя. Он дышит. Со свистом и хрипом. Смотрит на неподвижную фигуру Гвидо. И я на него тоже бросаю мимолётный взгляд. Кровь… Лицо подонка, намеревающегося меня осквернить и обесчестить, тонет в крови.

— Не бей его больше. Не б-бей… — шепчу, как мантру, прижимаясь щекой к могучей спине, захлёбываясь. — Дос-таточно.

Страшный. Какой же Леон опасный в гневе. Чума. Ядерная война. Он с одного удара отправил ублюдка в нокаут. И молотил как боксёрскую грушу. Ярость ослепила моего Леона. Мужчина провалился в аффект.

Он разжимает мои ледяные руки на своей талии. Делает три шага вперёд. Приседает не корточки и кладет руку на область шеи Гвидо, нащупывая сонную артерию.

— Maledizione! Не дышит…

(пер. Проклятье!)

Что? Ч-что?!

— Передоз.

Я не успеваю полностью осмыслить слова Леона. События разворачиваются рекордно быстро. Мужчина хватает меня за руку, тащит к двери.

— Что д-делать? Что же д-делать, Леон?

Боже. Боже! Боже!

Второй сын Фабио Росси мёртв. Сердце. Наверно у него сердце остановилось из-за передозировки! Не выдержало. Удары Леона лишь усилили эффект быстрой кончины.