Единственная для бандита

Немного привыкнув к его толщине, я приподнимаю бёдра. Схлёстываю ноги за поясницей мафиози, нажимаю. Он приподнимается на локтях. Белоснежная улыбка на его лице заставляет меня так же счастливо улыбаться в ответ.

— Сколько раундов выдержишь, Клубничка? — спрашивает, начиная двигать бёдрами.

Сколько? Сколько? Как можно думать о цифрах и вообще думать о чём-то, когда он так беспредельно глубоко и осыпает бесстыжими, но чувственными комплиментами.

— Я не слезу с тебя всю эту долбаную ночь!

Выдержка Леона перегорает очень быстро. Почувствовав, что я могу принять его полностью. На всю глубину толстого ствола, он принимается работать бёдрами чётко и быстро, как отбойный молоток. Он движется без остановки и только наращивает темп, наслаждаясь моими стонами удовольствия.

— Леон! — хныкаю, желая получить разрядку. — Я хочу…

— Так быстро? Я едва начал!

— Я соскучилась, — просто признаю очевидное.

— Я тоже, Клубничка. Я тоже… Но поскольку ты — главная виновница разлуки, я спрошу с тебя очень жёстко. В следующий раз тебе придётся отрабатывать повинность и самой трудиться над моим членом. Всю ночь. И при этом… — он замирает, пожирая меня чёрными, как ночь, глазами. — На тебе будут мои, блять, любимые клубничные трусики. Всё понятно?

— Да… — притягиваю его к себе для поцелуя.

Как только наши языки сплетаются, толчки становятся быстрыми. Просто запредельно.

Терпеть больше не хватает сил, я распадаюсь на атомы от удовольствия и кричу. Падаю в пропасть. Но он… подхватывает меня. Держит. Продолжает трахать на предельной скорости. Я снова кончаю. На этот раз уже вместе с ним. Вдвоём. Одновременно. Мы как единое целое.

— Люблю… — слышатся наши голоса.

Тихо-тихо. Но откровенно и честно. Теперь уже без предательства.

Переплетаю пальцы с пальцами любимого. Словно в нирване, так не хочется разжимать объятий… Преданно смотрю Леону в глаза. Он улыбается:

— Запомни этот миг. Ты только моя, детка.

— Только твоя, — блаженно жмурюсь, укладываясь на мощное плечо мафиози.

Эпилог

Три с половиной года спустя.

— Сколько времени уже прошло?

Синьор Алонзо делает вид, что не слышит моего вопроса, продолжая возиться с внуком. Габриэль пользуется тем, что дед в нём души не чает, и безобразничает на коленях старика. Вижу, как в руках трёхлетнего сыночка появляется чёрный ствол. Пистолет. Он хищно поблёскивает сталью.

— Покажи, как его пускают в дело настоящие мужчины, ну же! — доносит до меня ветром слова старика.

Я стою немного поодаль от сына и деда Леона. При виде чёрной стали моё сердце сжимается от страха. Иногда пережитое возвращается ко мне в кошмарных снах. Изредка кажется, будто я снова нахожусь в руках негодяев, умираю от боли и страха. В такие моменты я нуждаюсь в объятиях любимого мужа больше обыкновенного. Льну к нему неосознанно, в поисках тепла и любви. Леон, мой любимый, будит меня жаркими поцелуями и снимает языком дорожки слёз с мокрых щёк.

— Опять дурной сон? — он хмурится, переживая, что несмотря на прожитые три с лишним года вместе я ещё иногда вздрагиваю. — Это просто сон, bella…

— Да, я знаю. Просто сон, — кутаюсь в объятия, желая слиться с ним целиком.

— Проклятье, теперь я нашёл в тебе один недостаток, — морщится Леон, вбивая меня в мощную грудную клетку.

— Какой же?

— От страха у тебя леденеют пятки, — серьёзным тоном произносит мой любимый бандит.

Я не понимаю, шутит ли он или говорит по-настоящему. Но потом он отогревает меня — не только тело, но и душу. Снова и снова повторяя, что мы — вместе. Навсегда…

Это лишь ночные тени кошмаров. Они иногда приходят в мои сны. С нашим прошлым невозможно не вспоминать о тернистом пути, который мы прошли вместе.

Но сейчас далеко не ночь, а всего лишь вечер. Вдалеке пылает закат. Ладошки потеют, когда я вижу золотые лучи, играющие на чёрной стали пистолета в руках моего сынишки.

Габриэль держит пистолет обеими ручонками, поднося его повыше. Алонзо засовывает сигару между губ. Старик уже не дымит трубками и табаком, но перешёл на сигары. Упрямец не желает бросать курение. Говорит, что в его возрасте глупо менять привычки.

— Ба-бах! — звонко говорит Габриэль, нажимая на курок.

Сухой щелчок звучит очень громко. На конце дула пистолета появляется огонёк. Алонзо прикуривает сигару, довольно затягиваясь.

— Ба-бах! — повторяет дед. — Играй с этим осторожнее, малец!

В руках сынишки находится всего лишь зажигалка, мне об этом прекрасно известно. Но я всё равно немного нервничаю. Заставляю себя улыбнуться, успокаиваюсь.

Небольшая тревога сказывается на моей второй беременности. Внутри начинает ворочаться малышка. Моя девочка такая чувствительная ко всему! Я глажу выступающий, круглый живот ладонью, нашёптывая ласковые слова.

Уверена, моя девочка всё слышит и понимает, что я люблю её. Мы любим её. Все. Она вырастет в окружении сильных, любящих мужчин, а я буду заботиться о доченьке, окружая её теплом и вниманием.