Единственная для Барса (СИ)

Мальчик послушно выполнил просьбу матери.

Когда он ушел, Лукаш, все это время стоявший в дверях, привалившись плечом к косяку, ленивой походкой двинулся к жене. Сел, по-хозяйски обхватив ее рукой за талию, и от профессора не укрылось, как большая ладонь вера легла на округлый живот.

Пригубив чай, Нейман поставил чашку на стол.

– Так о чем вы хотели поговорить?

– О моем положении, – Ева кивнула на живот. – Мне скоро рожать.

– Знаю. Мы уже обсуждали, что роды пройдут в нашей больнице под наблюдением наших врачей. Вы хотите пересмотреть нашу договоренность?

– Нет. Но мне нужна помощь.

– Какого рода?

– Мне нужен кто-то, кто возьмет на себя часть работы по дому. Я сама уже не справляюсь, а Лукаш, – она бросила на него насмешливый взгляд. – Лукаш не всегда в состоянии. Частенько помощь нужна ему самому.

Каховский сверкнул глазами:

– Это были единичные случаи.

– Но они были, – подытожила Ева со свойственным ей упрямством. – Плюс Димке почти шесть. В садик он не ходит, и когда пойдет в школу – одному Богу известно.

– Мы договаривались о домашнем обучении.

– Я помню.

– И мы предлагали вам приходящую прислугу.

– Из числа ваших военных? – Лукаш презрительно фыркнул. – Я так и вижу эту прислугу: вооруженные до зубов, в бронежилетах и касках. Ах, да, еще с постоянно взведенным курком, а то вдруг этому монстру, то есть мне, стукнет в голову напасть на них и сожрать. Они же так все это и представляют. Я для них хуже дикого зверя, подцепившего бешенство!

Нейман сокрушенно покачал головой:

– Это не твоя вина, Лукаш…

– И не ваша, профессор, – успокоила его Ева. – Но Лукаш не хочет видеть в нашем доме людей. Вы понимаете, о чем я? – Она нагнулась ближе, вглядываясь в глаза Неймана. – И мне тоже не хочется.

– После того, что случилось с теми двумя папарацци, вряд ли кто-то добровольно рискнет войти к вам без оружия, – проворчал Нейман. – Неужели нельзя было найти более мирный способ выпроводить их отсюда?

– Они пробрались в мой дом! Они снимали мою жену! Голой!

Голос Лукаша сорвался на рык. Его лицо побледнело, в глазах вспыхнула ярость. Рука вера, лежавшая на подлокотнике дивана, сжалась в кулак, и когти, прорвавшись сквозь кончики пальцев, прочертили по полированной поверхности четыре глубокие борозды.

Нейман невольно поежился.

Ева даже не вздрогнула. Наоборот, мягко погладила Лукаша по щеке. Тот задержал дыхание, беря себя в руки, а потом процедил:

– Но время для этого выбрали неудачное. Если бы они заявились днем, я бы вызвал охрану. Но они влезли ночью. Так что пусть радуются, что мутант, которым они меня считают, не прикончил их на месте, а только слегка потрепал.

– Ты разбил их камеры, – профессор задумчиво потер подбородок, – нам пришлось хорошенько заплатить им за молчание.

– Это уже ваши проблемы. Я хочу сохранить хотя бы иллюзию свободы, которая у нас есть.

– А мальчик? – Нейман невольно взглянул на дверь, за которой исчез сын Евы. – Ему нужно общение. Вы не сможете держать его здесь взаперти. Да и ты сама, Ева, разве этого ты хотела?

От Неймана не укрылось, как при этих словах глаза Каховского сузились, и в них сверкнуло предупреждение.

– Вот поэтому мы и позвали вас, – слабо улыбнулась девушка. – Найдите кого-нибудь, кто не будет нас презирать или шарахаться в страхе. Кого-нибудь, кто не станет смотреть на Лукаша, как на чудовище, а примет его таким, как он есть. Должен же быть здесь хоть один человек, не считающий, что веров нужно отстреливать, как диких волков?

Под порывом эмоций Ева схватила Неймана за руки и сжала их. Генри вздрогнул, поймав на себе пронзительный взгляд Каховского.

– Где… – начал он и сам себя оборвал.

Хотел сказать, «где я возьму вам такого человека?» И тут же понял – нигде. Нет таких. А может, и есть где-то, но не здесь, не на Тайре, где собрались самые идейные противники веров. Местный гарнизон мнил себя единственной защитой, последним рубежом между мутантами и человеческой расой. Это внушалось им с первых дней службы, и сейчас вряд ли что уже можно было исправить.

– Я подумаю, что можно сделать, – пробормотал он, осторожно освобождая руки из тоненьких пальчиков Евы.

– Только не долго, – ответил за нее муж.

Поднявшись, Лукаш дал понять профессору, что пора бы и честь знать.

Нейман поспешно начал прощаться.

– Мне не нравится эта идея, – озвучил Лукаш свои опасения, когда они вдвоем вышли из дома. – Я не говорил этого Еве, не хотел пугать… но мой Зверь не потерпит в доме другого мужчину. Даже запах. Когда я увидел тех журналюг… Черт! – он раздраженно махнул рукой. – Это чудо, что они остались в живых. Все, о чем я думал тогда, чего хотел – это разорвать их на части. Понимаете? И я ничего не могу с этим сделать.

– Понимаю. Это в тебе говорит территориальный инстинкт. А как насчет женщины? – машинально спросил Нейман. – Чужую женщину в доме твой Зверь примет?

Каховский невесело хмыкнул:

– Сомневаюсь, что такая найдется. Если не считать, конечно, звериных невест, продающих себя за деньги.

***

Это было вчера.

Проведя ночь без сна, Нейман вернулся в научный корпус.