Единственная для Барса

— С ними связался один человек из правительства. Его интересовали эксперименты, которые проводились на Химнессе, и он был не рад, когда их закрыли. Он предложил сделку: жизнь Стромова и его приверженцев в обмен на помощь с материка.

— И ты согласился?!

— Нет. — Он покачал головой. — Я не мог решать все один. Я собрал всех взрослых мужчин, кто был еще в состоянии мыслить, и передал им слова этого человека. Он обещал восстановить для нас статус-кво, если мы, как он выразился, избавимся от помехи.

— Значит, мой отец был всего лишь помехой для всех? — горько усмехнулся Кирилл, опуская руки. Лика увидела, как он разжал кулаки, и на его ладонях красными отпечатками вспыхнули следы от когтей. — А моя мать? Мои сестры? Они кому помешали?

— Они стали случайными жертвами. Парни, которых я за ними послал, не успели. Бунтовщики загнали их в старую лабораторию и закрыли.

— И ты так спокойно об этом сейчас говоришь?

— Не вижу причин для эмоций. — Андрулеску повел плечами. — Мне жаль, что так получилось, но это было давно. Химнесс сделал свой выбор. Но я дал ему этот выбор, а твой отец — нет.

— Да, повторяй себе это почаще, может, однажды поверишь. И что, — Кирилл огляделся, — вы все счастливы теперь? Довольны тем, что имеете?

Он пытливо вглядывался в лица парней, сам не зная, что хочет в них найти. Но все они мрачно молчали. Каждый думал о том, что, возможно, это его отец в ту роковую ночь стал невольным убийцей.

Лика, метнув на отца предупреждающий взгляд, подошла к Кириллу и положила руку ему на плечо. Чуть сжала пальцы, ощущая, как его трясет изнутри. Это пожатие заставило Кира посмотреть на нее, и в его глазах она увидела старую рану, которая все еще не зажила. Да и вряд ли сможет зажить.

Слишком больно терять родных. Слишком бессмысленной бывает жестокость. А смерть ничем нельзя оправдать. Даже всеми благими намерениями.

Подняв руку, она осторожно отвела с его лица прядь волос, под которой скрывался шрам.

Кир поймал ее руку. Покачал головой — не надо.

— Это единственное, что осталось на память, — прошептал он, на секунду прижимая ее ладонь к своим губам. — Павел Мещерский спас меня из огня.

— Да, чертов старик не стал дожидаться морскую пехоту, которую отправили для усмирения бунта, — проворчал Антуан, наблюдая за ними. — Просто украл лодку со станции. Обычную, с веслами. На таких опасно заплывать далеко, но он все же рискнул отправиться к Тайре и, как потом выяснилось, ему повезло. Его подобрал патрульный катер. Только я все не мог понять, почему он удрал не сам, а еще и тебя прихватил. Зачем ему нужно было так рисковать ради мальчишки-вера? Но теперь все понятно. Он, видимо, знал, что ты не такой, как все. Еще до прикрытия лаборатории Мещерский работал над препаратом, способным подавлять наши инстинкты. Тогда полным ходом шли эксперименты с биотрансформацией, и этот препарат должен был ее контролировать. Но когда финансирование прекратили, он не оставил своих исследований. Просто сбежал с тобой, чтобы продолжить на материке. И, как я понимаю, у него получилось?

— Ты должен бы знать, — Кирилл бросил на него пронзительный взгляд.

— Как видишь, и я иногда ошибаюсь. Ты ведь уже встречался с Каховским? — Антуан дождался утвердительного кивка. — Так вот, у него та же проблема. Только в отличие от тебя, у него нет волшебной пилюли, помогающей контролировать оборот. При мне Мещерский создал особую смесь для инъекций, но она действует только двенадцать часов и постепенно вызывает зависимость. Без нее становится невозможно сдерживать Зверя. А та, что есть у тебя?

Кирилл опасно прищурился.

— Это тебя не касается.

— Неужели? — Андрулеску кивнул, и несколько парней незаметно выросли за спиной Лики и Стромова. — А у меня другое мнение на сей счет. Ты ведь давал эту смесь Анжелике? Зачем? Что в этом препарате особенного?

Лика незаметно придвинулась к Киру, желая почувствовать его уверенность и тепло, прислонилась спиной к его груди, нащупала большие ладони мужчины и положила себе на живот, накрыв сверху своими руками. Он ответил ей тихим пожатием. Сейчас, когда им в затылок дышало с пяток тренированных веров, а еще четверо окружили слева и справа, чувствовать себя в безопасности было смешно.

Но Лика откуда-то знала: все это блеф, в этом месте ей ничего не грозит. Никто из этих парней не тронет ее и пальцем.

Ее, но не Кирилла.

— Этот препарат — панацея от всех проблем, — произнесла она прежде, чем Кирилл успел ей помешать. — Он единственная надежда для ваших детей и вас когда-либо вырваться из резерваций.

— Весьма необдуманное заявление, — заметил ее отец.

— Это правда. Этот препарат подавляет инстинкты, восстанавливает ясность мышления, помогает сдерживать эмоции. Если принимать его регулярно, то можно жить обычной человеческой жизнью и не выделяться.

— Как твой дружок? — Антуан бросил выразительный взгляд на Кирилла.

Тот скрипнул зубами.

— Почти, — подтвердила Лика. — Я уверена, его можно производить в нужных масштабах. К тому же он уже доказал свою безопасность. Есть только один нюанс.

— Какой?

— Кирилл отказался мне дать формулу препарата.