Единственная для Хранителя Закона

— Мне, как имперцу, больше интересны другие слова. — Кирвалис сделал к нам пару шагов. — О любви. В Империи женщина может отказаться от брака, если она не любит мужчину.

Поддержка Гела придала мне сил, да и Кирвалис, о чем бы он ни договорился с Майрусом, не слишком меня пугал. Здесь, на Севере, он ничего не мог нам сделать. В отличие от моего подлого бывшего мужа.

— Весь вопрос в том, — сказала я, — что происходящее здесь не ваше дело.

— Алвориг Кирвалис — мой добрый друг, — начал было Майрус, но пол под его ногами стал насыщенно-красным. — Неважно. Эйлин, ты любишь этого человека?

— Знаешь, что самое забавное? Что я не обязана отвечать, — возможно, в моем голосе прозвучало злорадство.

Но виновата ли я в том, что хочу сполна заплатить Майрусу? За всю заботу, за всю любовь и за все внимание, что он нам подарил.

Кирвалис вытащил из кармана свернутый в трубку пергамент, подошел к нам и похлопал им по плечу Майруса. Я же поразилась тому, какого хорошего качества была эта выделанная кожа. Неужели…

— Меня устроит твоя дочь. Вместо матери, — коротко бросил Кирвалис. — Я оплачу пансион квэнни Лауры и заберу Демельзу, едва ей исполнится семнадцать.

Меня пробила нервная дрожь. Пансион квэнни Лауры в народе назывался пансионом покорных. Никто не знает, что там делают с несчастными девушками, но эффект един для всех — запуганные, теряющие сознание от громкого крика квэнти, становящиеся ласковыми покорными женами.

Кирвалис, более не заинтересованный в происходящем, развернулся к нам спиной и ушел.

— Что ж, — Майрус бледно улыбнулся, — что ж…

— Я не дам своего согласия на пансион для Деми, — отрезала я. — Я уже почти замужем и ты обязан получить мое согласие!

Квэнни Нортренор пыхнула последний раз трубкой и, эффектно выбив ее, убрала в пространственный карман. После чего ехидно прищурилась и с интересом спросила:

— Ты так беден, что проиграл жену в карты? Хотел разом поправить своё состояние?

— Н-нет, — выдавил Майрус, пол под его ногами стал розоватым.

— Не в карты? Хм, в кости? Тоже нет.

— Я бы никогда не поставил на кон Эйлин! — рявкнул Майрус. — Это была модная в сезоне игра на…

— Колдовские контракты, — вместо него договорила я. — Как же я умоляла его не играть!

— Ничего не понимаю, — Гел притянул меня к себе, — ты хочешь сказать, что взрослые люди действительно играют в игру, где в результате проигрыша они окажутся под действием колдовского принуждения?

— Хуже, они подписывают магические контракты и играют на них. Мать-Магия, ты не только подлый и жестокий, но еще и тупой!

В моем голосе звенело отчаяние. Все наши с Деми беды лишь оттого, что мой бывший муж глупец!

В этот момент я порадовалась тому, что уже разведена. Могло бы быть и хуже.

— Ты должна понять, Эйлин. Линн, прошу, любовь моя. Ну действительно, я сглупил, я не подумал. Он потребовал развод, и я думал, что просто… Просто развод, а потом я все тебе объясню и мы поженимся снова. И он опять останется ни с чем, как тогда, когда ты выбрала меня. А потом он пришел ко мне снова. У него был другой мой контракт. Он выкупил его! Я больше не садился играть. Линн, пойми, я не виноват. Поговори с ним, Эйлин! Может, ему хватит твоей ласки? Может, он согласится продать тебе мой контракт за пару ночей? Линн, в память о нашей любви ты должна…

Договорить он не успел. Один короткий удар, и мерзавец осел на пол, прижимая к окровавленному лицу руки.

— Гел, — укоризненно произнесла квэнни Нортренор, — ты сбил мое проклятье. И как оно теперь сработает — неизвестно. Разве может Хранитель Закона бить людей?

Гел, брезгливо отряхивающий руку, пожал плечами.

— Драка, не приведшая к фатальным последствиям, — сорок сагертов в пользу пострадавшего.

С этими словами он вытащил из кармана кошелек и бросил его к ногам сидящего на полу Майруса. После чего Гел обратился к квэнни Нортренор:

— А еще, как Хранитель Закона, я должен сообщить вам, почтенная, что проклятье…

— Это стихийное, — отмахнулась она, — не приведет ни к смерти, ни к серьёзным травмам. На выходе занесу тридцать сагертов в кассу. Мне, кстати, дешевле вспышка ярости обошлась.

— А что с ним будет? — тихо спросила я.

— А тебе его жаль? Зря. Он-то не пожалел ни тебя, ни твою дочь, — серьёзно произнесла квэнни Нортренор и добавила: — Да и не знаю я, что с ним будет. Стихийно же.

Я смотрела на потерянного, разбитого и униженного Майруса и не чувствовала ничего, кроме брезгливого сожаления.

— Эйлин, — он отнял руки от лица и с мольбой посмотрел на меня, — Эйлин, он заставит меня отписать все имущество на его имя.

— Тогда ты узнаешь, что такое нищета. Будет полезно. Я хочу уйти отсюда. Я хочу обнять дочь, а не вот это вот всё.

Боюсь, что в моем голосе звучали слезы.

— Сейчас, милая, — кивнула квэнни Нортренор, — сейчас.

Я не помню, как мы давали клятвы. Не помню ничего, кроме нестерпимого желания обнять дочь. Прижать ее к себе крепко-крепко и никогда не отпускать.

Глава 7

После скоропалительных клятв квэнни Нортренор радостно сообщила, что теперь мы будем жить в замке Гела. Тот страшно смутился и признался, что так и не завершил ремонт.