Единственная для командора (СИ)

В груди упал камень. Почему-то казалось, что мне это должно было меньше задеть. Или вообще не тронуть. Но слышать слово “любовь” от командора было слишком неожиданно. Я представила, каким бы мог быть Акорн в этой академии. Улыбчивым, открытым, с кучей друзей и соратников. Наверняка он ещё не ожесточился и не привык раздавать приказы. Да и груз ответственности был меньше. И Сильва знала Акорна таким, а я нет. Мне достался бука — вот что было обидно.

— Этих чувств уже нет, — равнодушно продолжил он. — Исчезли, когда она ушла из моего отряда, переметнулась к Гельвету.

В темноте я не видела лица командора, только смутный силуэт. Поэтому не боялась, что он поймает мой сочувственный взгляд. Я понимала его, ведь сама столкнулась с чем-то похожим, когда застала парня с другой. Только мне не приходилось драться с тварями и сталкиваться с потерей бойца помимо разрыва отношений.

— Она это как-то объяснила? Назвала причину?

Я сама не знала, зачем продолжала спрашивать. Возможно, просто хотелось поймать тот редкий момент, когда командор был откровенен.

— Сказала, что хочет не просто выживать, но и жить хорошо. Уж не знаю, что ей наобещал Гельвет.

— Сочувствую, — я всё же это сказала, пусть и тихо.

— Не стоит, мне действительно всё равно. Прошлой Сильвы с тех пор для меня не существует.

— Значит, это она виновата в том, что у тебя теперь такой характер? — хмыкнула я.

То, что я брякнула это зря, осознала почти сразу после вопроса.

— Какой такой? — Акорн тоже приподнялся на локте. — Что не так?

— Ничего, — я живенько повернулась набок, отвернувшись от командора.

— Нет, уж договаривай, — настаивал Акорн.

Я по голосу слышала, что он хмурится. Почему-то это вызывало улыбку.

— Недоверчивый, — нехотя призналась я.

— О. — Командор хмыкнул и судя по звуку лёг. — Это скорее заслуга Гельвета. И других, кто пытается даже из самой паршивой ситуации цинично извлечь выгоду.

Я промолчала. Мне в моём мире жилось гораздо легче, а вот Люмина частично тоже с этим столкнулась. Взять того же Чойса.

— Ты как порыв свежего воздуха в глубокой пещере. Я чувствую, что если пойду за тобой, то рано или поздно выберусь наружу, — последние слова он уже бормотал засыпая.

Дыхание Акорна изменилось, стало глубоким. Он заснул. Я поймала себя на том, что улыбаюсь в подушку, а на душе пополам со смущением разливается приятное, тёплое чувство. Не ожидала, что он думал обо мне в таком ключе.

Но тут же холодным душем пришло осознание, что я опять поплыла. Нет, надо держать себя в руках. И вообще, я должна оттолкнуть командора, чтобы он передумал жениться — тогда он бы сам меня отпустил.

В голову сразу пришёл способ, как я могла бы избежать свадьбы. Но при мысли о его использовании мне становилось не по себе. Акорн стерпел то, что я обманывала его, понял мои причины, почти простил. Но если я предам его и тоже переметнусь к тому же Гельвету, он не простит. И не станет преследовать.

Я понимала, что не готова к такому. Ворон себе на уме, и я бы не хотела, чтобы он становился королём. А самое главное, не хотела делать Акорну больно.

Второй раз я спала без странных сновидений о способах отделения души от тела. Встала рано, как и весь лагерь. Акорн заметил, что я проснулась, и, чуть улыбнувшись, предложил поспать ещё.

Я вспомнила вчерашний разговор и поняла, что всё равно уже не усну. Чтобы не сидеть без дела, помогала собирать палатки, словив пару недовольных взглядов Акорна. Как и обещал, он был рядом, на расстоянии нескольких шагов.

Что плохо, Сильва тоже была рядом — крутилась около командора и раздражала меня. Теперь-то я знала, как она поступила в прошлом, и у личной неприязни к ней появилась весомая причина. Но вот остальные воины быстро перестали относиться к Сильве с предубеждением — ей достаточно было поддержать пару их шуточек и рассказать пару новых.

Мы сильно отличались. Она гораздо ловчее со всем справлялась, легко заводила разговор, часто улыбалась. Я же в последнее время ходила мрачнее тучи и то и дело норовила сбежать. Поэтому я совершенно не понимала, как могла нравиться Акорну.

Всю дорогу я старалась не обращать больше внимания на Сильву и не думать о командоре. Не удивительно, что он занимал мои мысли — он ведь был корнем моих проблем. Но беспокоило, как поменялось моё отношение к Акорну за недолгое, в общем-то, время. Главное, я перестала его бояться… А это плохо. Могла забыть, что меня ждёт.

На привале я ещё не успела выйти из повозки, как ко мне подошёл Тобольд и попросил показать ногу. Покосившись на Акорна, который разговаривал с кем-то из воинов и не смотрел на меня, я решила выполнить просьбу.

— В следующий раз сразу говори, если заденет тварь, — сказал Тобольд склоняясь.

Он положил руки на затянувшуюся рану и прикрыл глаза. Я напряглась, оглянулась ещё раз на командора. С него станется подойти и устроить сцену ревности. Но Акорн не смотрел, слушая, что ему с улыбкой докладывала Сильва. Глядя на них, у меня даже возникло сомнение, что его чувства к ней и вправду прошли. Вдруг она всё же найдёт на что надавить и добьётся его внимания?