Единственная для невольника

— Мамочка, ты слышала?! — вновь воскликнула Ольга. — А почему ты тогда кушаешь с нами, а не с рабами?!

— Олли! — Мама схватилась за голову. — Либо ты замолкаешь, либо идешь к себе в комнату.

Сестра мигом притихла, но посматривала нас с такой хитринкой во взгляде, что было понятно: ночью от меня не отвяжутся.

Если, конечно, эта ночь выдастся спокойной.

Я каждый раз вздрагивала, когда за окнами доносились голоса, а вот отец был невероятно расслаблен. Он спрашивал о Свободных землях, смеялся, когда я вспоминала про оживших мертвяков. Хмыкал в усы, слушая о магическом «звереныше» и беглом рабе по имени Вальгар, что вспоминал моего папу добрым словом.

Служанки разносили десерт — торт с малиной, густо покрытый белковым кремом, — когда в дверь постучали. Тук-тук-тук. В унисон с биением сердца. Гулко. Дробно. Оглушительно.

В столовой воцарилась гробовая тишина, и отец, обмакнув салфеткой губы, сказал:

— Думается, это ко мне. Дети, идите в кабинет, — он кивнул нам со Стьеном. — Я скоро подойду. Ирма, впусти нашего гостя.

— Ты в порядке? — спросила я Стьена, когда мы рухнули обратно за круглый стол.

Весь ужин он был каким-то скованным, будто мечтал оказаться в другом месте. Если и улыбался искренне, то только Ольге. Сидел, неестественно выпрямившись. Ложкой и вилкой управлялся с опаской. Хотя умел же!

Стьен взъерошил волосы.

— Всё нормально. Не привык просто, что ко мне обращаются… так.

За весь вечер мы едва ли обмолвились десятком слов, и сейчас я была бесконечно благодарна за минуты, проведенные наедине. Неизвестно, что будет дальше. Пока же можно дотронуться до его ладони, сплести пальцы и просто разговаривать.

Видеть этого мужчину рядом с собой. Слышать его голос.

Дышать одним воздухом.

— Так — это как? Плохо?

— Как с нормальным человеком. Мне разрешили помыться в хозяйской ванной, твой отец одолжил свои вещи. — Он коснулся рукава рубахи. — Твоя семья удивительна. Я привык, что ты другая. Но остальные…

— Прекрати. В этом доме ты — свободный человек, — отрезала я. — К тому же родители ещё не знают, что мы…

Я не успела договорить. В эту секунду порог переступил отец, следом за которым шел мрачный донельзя Генри Оуэ. Его лоб рассекала глубокая царапина, запекшаяся темной коркой.

«Неплохо приложился», — с мстительным удовлетворением отметила я, тронув себя за переносицу, которая ощутимо ныла.

Стьен разом напрягся, завидев верховного колдуна, но ладони моей не выпустил. Напротив, сжал её чуть сильнее, словно напоминая: пока мы вместе, всё будет хорошо.

— Присаживайся, Генри. Налить выпить? У меня завалялось отменное вино из винограда южных сортов, — отец пребывал в благодушном настроении.

— Инварр, ты сам знаешь, зачем я здесь. — Мистер Оуэ сел напротив меня, но не удостоил нас даже взглядом. Смотрел куда-то сквозь, будто мы не представляли для него никакой ценности.

— Знаю, поэтому и предлагаю пригубить вина перед тем, как мы начнем обсуждать похищение моей дочери, — он загнул большой палец, перечисляя. — Обман, шантаж, незаконный допрос, удушение. Мне продолжить?

— Ты не понимаешь! — Мистер Оуэ закачал головой из стороны в сторону. — Её связь с рабом особенная! Это меняет всё! Мы можем создавать подобные связки ежегодно! Я должен был убедиться…

— Убедился? Думаю, да. — Отец вытянул пробку из пузатой бутылки, разлил по четырем бокалам и поставил перед каждым из нас.

Винный запах щекотал ноздри. Сладкий, чуть приторный. Я никогда не любила алкоголь и сейчас смотрела безо всякого интереса на алую жидкость, переливающуюся от света магических огней, что мерцали под потолком. Стьен тоже не притронулся к выпивке, а вот отец пригубил вино. С наслаждением цокнул и продолжил:

— Так о чем ты хотел поговорить, Генри? Вероятно, ты пришел извиняться перед Алисой и её хранителем? — Мистер Оуэ промолчал, лишь стиснул кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Возможно, хочешь посулить мне любые деньги, только бы никто не узнал о произошедшем? — Вновь молчание, ещё тяжелее предыдущего. — Я догадываюсь, что твоё решение не было согласовано с гильдией. Ты думал, что принесешь им на блюдечке лакомую связку хранителя с магом, и тебе простят любое своеволие?

— Человеку моего чина не требуется чье-то одобрение, — гаркнул мистер Оуэ, но каким-то жалким тоном, будто сам не верил своим словам. — Инварр, подумай о том, на пороге какого открытия мы стоим. Твоя дочь может стать путеводной звездой!

Отец отсалютовал магу бокалом и допил вино.

— Моя дочь и так путеводная звезда, Генри. И за то, что ты едва не угробил её, я готов вызвать тебя на дуэль. Выбирай: оружие или магия?

— Папа!!! — вскинулась я.

— Не будет никакой дуэли, мы ведь взрослые люди, — проскрежетал мистер Оуэ. — Не глупи, Инварр. Давай поговорим.

— Поговорим? — отец почесал усы. — Что ж, давай попробуем. Дочь, — он подмигнул мне. — Тебе наверняка хочется о многом расспросить нашего друга. Не стесняйся.

Ох. Я не нашлась, что ответить. Вопросов скопилось так много, что они зудели внутри черепной коробки, бились все и сразу. Голова раскалывалась. Было невозможно выудить какой-то один и начать с него.