Единственная для Цербера

— Аня, это… — начал, было, он, но тут же замолчал. — Это невероятно. Ты даже представить себе не можешь, как я хотел пройти это с тобой. Как хотел видеть рост нашего малыша, его снимки на УЗИ, чувствовать шевеления.

Тимур внезапно оживился и мне даже показалось, что сказал больше, чем когда-либо. Он замолчал, а я впервые подумала о том, чего лишила мужчину, пока эгоистично думала, что ребенок ему не нужен.

— Ты рад, — я обняла его за шею и прижалась всем телом.

— Рад, Аня. Очень рад, — он как-то внезапно стал мрачным и мне даже показалось, что ушел в себя, но он как-то ожесточил черты лица и произнес: — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Ты, Давид, и наш будущий малыш.

Я улыбнулась и только сильнее прижалась к мужчине. В кои-то веки мы достигли взаимопонимания. Я стала доверять Тимуру, прекратила сомневаться в его действиях, потому что все, что он делает, он делает для нас.

За прошедшие месяцы я успокоилась. Конечно, Тимур далек от идеала, он не посвящает все свободное время мне и ребенку, но единственное, что действительно важно для меня: он любит нас. И он никогда не передавал меня. Он объяснил мне, что девушки, находящиеся у нас дома были лишь для отвода глаз. Уже потом я поняла, что Ахмед никогда ни был другом Тимура, но что-то в тот день изменилось. То ли Ахмед сумел доказать, что действительно ни в чем не виновен, как и говорила Вика, то ли просто Тимур нашел общего врага, которого им предстояло уничтожить.

Я знала, что Тимур не верит в предательство Зеки. Как-то раз слышала, как они с Ахмедом обсуждали возможность переговоров с Вадимом, но найти его было практически невозможно. Тогда-то Тимур и сказал, что это сложно, потому что ему помогает Зеки. Я не знала, что он собирался сделать, а спрашивать не хотела. В конце концов, это не мои проблемы.

— Скоро приедет Вика, Аня, — произнес Тимур, на что я тут же обрадовалась.

Мы с девушкой стали друзьями. Она делилась со мной некоторыми подробностями из их с Ахмедом жизни, спрашивала советов относительно контрацепции и того, как мы достигли взаимопонимания. Знала бы она, что мы к нему и до сих пор иногда не можем прийти, не интересовалась бы.

Девушка стала для меня отдушиной. Мы могли часами говорить обо всем на свете. Ахмед казался мне жестким мужчиной. Тем, кого невозможно прогнуть под себя и Вика иногда это подтверждала, а иногда говорила кардинально противоположное: что ей безумно хорошо с ним, что он, по одному только ее желаю, делает то, чего ей хочется.

— От Зеки никаких вестей, — вновь за последние несколько недель поинтересовался Тимур. Я лишь замотала головой и спросила:

— Нет ли вероятности, что они знают, что у нас с тобой все в порядке и на самом деле мы притворяемся.

Глава 27

Аня

Я нервно постукивала наманикюренными ногтями по сумочке и не могла сдержать беспокойства. Нервничала перед приемом к врачу, куда мы с Тимуром пришли и терпеливо дожидались нашей очереди. Он, конечно, несколько раз успел поговорить по телефону, полчаса вести переписку и даже записать несколько голосовых, но все равно оставался рядом, хотя я знала, что ему нужно уходить.

Но Тимур, несмотря ни на что, был со мной, держал меня за руку и старался поддерживать, как мог. Мы специально выбрали частную клинику и доктора, в кабинете и приемной которого не было камер. Нам нельзя было показывать близость. Нельзя было целоваться на виду у других, ничего нельзя, потому что тогда те, кто поставил ему ультиматум, узнали бы о его нарушении.

Я до сих пор не понимала, для чего все это. Почему так вцепились именно в нас? Почему кто-то хочет, чтобы у Тимура и у меня были плохие взаимоотношения. А еще я не понимала, как получилось так, что нам удалось скрыть то, как мы относимся друг к другу на самом деле. Единственные, кто знал — Ахмед и Вика. Последняя узнала случайно, когда они с Ахмедом приехали раньше и она, не постучавшись, забежала ко мне в комнату.

Тимур, конечно, рвал и метал. Ахмеду он доверял, но не Виктории. Я даже помню брошенную другу фразу:

— Закрой ее, ладно?

Они тогда чуть не поссорились, но все разрешилось. Теперь эта тайна наша общая. Знаем только мы. И вот сейчас, ожидая в небольшой приемной, я нервничаю. Понимаю, что никаких оснований нет, но мне все равно страшно. Потому что слишком мало времени прошло после рождения Давида, потому что морально я еще не готова и потому что над нами нависла угроза, длиной в неизвестность.

Я не знаю, когда все это закончится, да и Тимур не может дать никаких четких ответов. Мне страшно и муторно, но я держусь, беру Тимура за руку, переплетаю пальцы и склоняю голову на его плечо. Так я показываю свое доверие. Когда он все мне рассказал я не верила. Не хотела слышать о какой-то слежке, о том, что нас слушали, поэтому нужно было все это, да и о том, что его шантажируют, требуют от него выполнения каких-то соглашений.