Единственная для визиря

– Любит? О, нет, она ненавидит меня, – усмехнулся Эмет. Интересно, что в следующий раз он увидит у своего горла – нож, а может собственный ятаган? Но острее ножа была мысль о том, что она уедет с Тавлом.

– Ты знаешь, от ненависти до любви, как говорится… Впрочем, это твоё дело. Через неделю я пришлю за ней. Будь готов. – Мельомек встал.

– Я хотел попросить ещё… – Эмет замялся. Ему было трудно это произнести, но он должен был сказать. – Возьми ещё моего раба, Тавла. Он тоже из Тарса.

Мельомек внимательно посмотрел на него. Как будто он не понял, о чём речь. Но он ничего больше не скажет, не сегодня.

– Хорошо. Через неделю пусть будут готовы.

Эмет позвонил в колокольчик. Вошла служанка.

– Проводите господина Мельомека до халирэ.

– Хорошо, господин, – склонилась она до земли. Мельомек вышел. А он остался сидеть, бездумно глядя в потолок. Осталась всего неделя.

Амлон

Вечером он не позвал её читать. Амлон попыталась зайти сама, но дверь в первый раз была заперта. Что это значит? Визирь избегает её? Кто бы ей сказал ещё месяц назад, что её ненависть иссякнет вот так. Она сама не могла бы сказать, что чувствует к нему. И не хотела даже думать об этом. Слишком странным было то, что с ней происходило, словно во сне.

Амлон прошлась по комнате. Спать не хотелось. Только не сегодня, не после того, что она услышала. Может быть, этот купец ошибся, скорее всего ошибся. Но на сердце было почему то так тепло, стоило только на несколько секунд вообразить, будто то, что она услышала – это правда.

В соседней комнате скрипнула дверь. Амлон прислушалась, замерев. Господин визирь вошёл в комнату. Она узнала эти мягкие шаги, как у хищника. Значит он был дома. Постучаться? Она замерла в нерешительности. Но визирь, видимо взял то, ради чего зашёл в комнату. Снова скрипнула дверь, и шаги начали удаляться. Значит, он сегодня не придёт.

Почему-то стало печально. Амлон села на кровать и взяла книгу. Но мысли её были далеки от детских сказок. Она снова встала, взяла перо и лист тонкой бумаги. Она только училась писать по ирхански, но практиковаться сейчас не хотелось. Её мысли были заняты другим. Рука сама собой начала выводить буквы родного языка. Всё, что думалось, так и просилось на бумагу. Это было глупо и безумно, особенно если знать, КТО может прочитать эти письмена. Но она больше не могла держать всё в себе.

Сколько она так писала, Амлон не знала. Стемнело. Яркий красный полумесяц заглядывал в окно. Она встала и подошла к окну. Спать по-прежнему не хотелось. Выглянула в сад, и замерла. На поляне возле загона с драксами, визирь снова танцевал свой завораживающий танец. Амлон не могла назвать эту борьбу с невидимым противником ничем иным. Она действительно была похожа на танец, пугающий и вместе с тем прекрасный. Ей стыдно было признаться, но она наслаждалась этим зрелищем, вдыхая пряный ночной воздух.

И не сразу поняла, что произошло. Визирь положил оружие на землю, чтобы передохнуть и прислонился к ограде загона, разглядывая что-то на земле. И вдруг на ограде прямо над ним появилась тёмная фигура. Человек тихо выпрямился, так что не скрипнула ни одна доска и Амлон едва не вскрикнула, в ужасе закрыв рот ладонью. Она узнала человека – это был Тавл. А ещё в его руке блеснуло что-то, что не могло быть ничем иным, кроме ножа. И она, леденея, в едином наитии поняла всё. Вот сейчас визирь уязвим. Он устал после тренировки и вряд ли сможет отбиться от ножа, даже если увидит, если успеет обернуться. А если не успеет…

Несколько секунд. Ей предстоит страшный выбор. Амлон сжала пальцы, так что ногти впились в кулаки и в тот миг, когда Тавл присел, готовясь прыгнуть, она изо всех сил закричала:

– Эмет, сзади!

Визирь среагировал мгновенно. Развернулся и отскочил. Удачный момент для нападения был упущен. Тавл зарычал и прыгнул на визиря. Они покатились по земле. А она стояла, бессильно сжимая кулаки. За несколько томительно долгих минут в голове промелькнуло сразу множество мыслей. И она вдруг осознала сразу и бесповоротно такую глупую и стыдную истину – она любит господина визиря. Несмотря на то, что он был её первым и самым главным врагом. Ей бы ненавидеть его, но у неё это никак не выходило.

Ошеломлённая открывшейся истиной, она не сразу поняла, что бой окончился. Тавл лежал на земле, а господин визирь сидел на нём, заломив руки за спину. Из сада к нему уже спешили мерахи. Вот они подняли Тавла, связали ему руки и потащили куда-то, вглубь сада. А она вдруг почувствовала опустошение. На этот крик ушли все её силы. И что будет если Тавла казнят из-за неё? Она не желала тарсийцу смерти. Нет. Не так. Она не хотела, чтобы господин визирь был убийцей. Она должна поговорить с ним, сейчас же.

Эмет

Так странно. Он не смел, не хотел надеяться. Даже думать об этом не хотел. Но Амлон спасла ему жизнь. Это было так странно. Зачем она это сделала? Не смогла воткнуть ему нож в сердце, но продолжала ненавидеть. Но так ведь можно было бы убить его чужими руками. Такой прекрасный случай.