Единственная для визиря

Вместо ответа она открыла книгу и начала чтение, не обращая внимания на господина визиря. Она словно чувствовала, как должна поступить и подчиняясь велению сердца снова выбрала незатейливую детскую сказку. Амлон читала тихо, с выражением и едва закончив, подняла голову, чтобы увидеть, что господин визирь снова снял маску и перед ней был обычный человек. Он сидел на кровати, уронив голову на руки. Ей даже показалось, что он плачет. Но нет. Визирь поднял голову и она не увидела слёз.

– Болит голова? – Спросила она участливо. Говорить с ним без всех этих «господин» было так легко и просто.

– Да, – он устало потёр виски. – Сказка напомнила мне о том, что я хочу забыть.

– О чём же?

Визирь испытующе посмотрел на неё. Амлон чувствовала, что он хочет ей рассказать о чём-то и боится. Чего? Может быть, показать свою слабость? Он отвернулся и промолчал. А через несколько минут добавил уже другим голосом:

– Почитай мне что-нибудь другое.

Амлон послушно закрыла томик сказок и взяла книгу по истории Тарса. Она училась по похожей. Бросила быстрый взгляд на визиря, но тот думал о чём-то своём. Интересно, если она прочтёт ему про историю чужой, враждебной страны, будет ли он доволен. Немного помедлив, она всё же начала чтение.

Визирь молчал и она невольно увлеклась, забывшись. Очнулась только понимая, что засыпает, а буквы расплываются перед глазами.

– Давай оставим эту книгу на завтра.

Амлон молча кивнула. Ей было и радостно, что она придёт к нему снова завтра и страшно от этого. А глаза закрывались уже сами собой. Она не помнила, как добралась до постели. И всё же, на грани яви и сна ей показалось (а может быть, это была правда), что господин визирь пожелал ей доброй ночи.

Следующие несколько дней пролетели как в тумане. Амлон с нетерпением ждала этого чтения по вечерам. Ей не хотелось видеть Тавла, не хотелось ни с кем общаться кроме господина визиря. Но он, кажется, избегал её. Они встречались только вечерами. Теперь он никогда не заходил в её комнату, не предлагал разделить с ним завтрак или обед. Только вечера. Амлон не знала, что с ней творилось и не хотела знать, боялась истины. Дни она проводила либо в купальнях, либо в библиотеке. Жара стояла такая, что даже привычные к ней ирханские слуги едва не падали в обморок. А она даже радовалась этому, потому что в саду под таким палящим солнцем нельзя было долго находиться. И не нужно было даже придумывать предлог. Главное, чтобы Тавл не пробрался в дом. Если она и вспоминала о тарсийце, то очень редко. Она специльно заставляла себя думать о нём. Её мучала совесть. Но вспоминать о нём не хотелось. Пусть лучше его бы не существовало вовсе!

А по вечерам она читала господину визирю историю Тарса. Странно, но ему было интересно. Он слушал с удовольствием. И это время принадлежало только им двоим!

Амлон сначала не обратила внимания, что он никогда не просил её читать ему ирханские свитки. А ещё он слушал как она читает на тарсийском и всё понимал. И даже иногда поправлял, когда ей встречалось особо трудное слово. Она ведь не училась в пансионе. Только в обычной сельской школе. Но иногда совершенно безумная мысль посещала её. А что если он сам родом из Тарса? Ведь говорят же, что о прошлом господина визиря ничего не известно. Она гнала эти мысли от себя. Это было бы слишком хорошо, слишком. Она не заслужила такого подарка.

А господин визирь очень скоро разузнал о ней всё. Она сама не поняла, каким образом рассказала ему почти все свои мысли и надежды. Всё, чем она жила до того, как попала сюда, в эту проклятую страну. Это было так странно. Словно он околдовал её. Амлон боялась, что это сумасшествие и называлось колдовством, иначе как объяснить всё то, что она чувствовала? Это чтение вслух по вечерам стало для неё чуть ли не единственным смыслом в жизни. И она боялась, что рано или поздно всему этому придёт конец.

Эмет

Это было так странно. Словно он сходил с ума. Он почти приказал ей уйти и она ушла, обиделась. И всё же он не смог вытерпеть эту пытку и попросил прийти вечером. Он не хотел, чтобы его жалели, потому что жалость унижает. И почти был уверен, что Амлон не придёт. Но Амлон удивила его – она пришла, сама по доброй воле. И он не видел в её глазах страха, только интерес и что-то ещё, чему он не мог дать названия или не хотел, потому что боялся обмануться. Каждый день он ждал её прихода, с трудом сдерживая себя, чтобы сам не отправиться к ней. Сейчас не время. Они скоро расстанутся навсегда. Её ждёт возвращение домой, тепло родного очага и смех подруг, а его – только палящий жар Ирхана и смерть. И всё же сейчас, как никогда, ему хотелось жить.