Единственная и неповторимая

Вы знаете, когда я это говорил, я подумал, что никогда не видел, чтобы он с кем-то сближался, ни с мужчиной, ни с женщиной. Я не помню, чтобы у него были друзья. Насколько я знаю, он не пил. Всегда был одет в один и тот же старомодный двубортный костюм и всегда с тем же ужасным галстуком «желтая зебра». Иногда он исчезал после концерта. Говорил, что ходит в местное казино: «Я люблю звук рулетки». Я ему верил, хотя некоторые музыканты оркестра шептались, что видели его в квартале красных фонарей, посещающим сомнительные заведения. Он был очень состоятельным человеком — уже и в те времена. Думаю, он мог позволить себе все, что душа пожелает.

Берд: Веский довод. А деньги? Артисты любят жаловаться на то, что менеджеры их обманывают и обсчитывают.

Дани: Деньги... Да я и не знаю, я не из тех, кто спрашивает о деньгах. Думаю, он всегда имел четкое личное представление о честности и порядочности. Он всегда справлялся, всем ли я доволен. Но в то же время я знал, что он доволен больше моего. Это очень часто встречается среди воротил шоу-б изнеса—они особенно любезны в обхождении со звездой первой величины. Правда, вы должны понять, что богатство никогда не имело для меня особого значения. Как видите, я живу довольно скромно. Мне немного нужно — дайте только писать и играть на трубе, и я буду вам благодарен.

Аврум, несомненно, был прожженный пройдоха, но чтобы преуспевать в шоу-бизнесе, вы должны иметь пройдоху в своей команде. Я уверен, многие скажут, что Аврум переходил планку обычной прижимистости. Кроме гонорара, из него нельзя было вытянуть ни гроша. Он никогда не платил за вашу выпивку, не приглашал на обед, не угощал сэндвичем или мороженым. Все совсем наоборот, от вас-то он как раз и ожидал приглашений на обеды в приличные рестораны. Он знал, как блюсти свои интересы и деньги. Я уважал эти ею черты и никогда на него не давил, ни в плане денег, ню в другом плане.

6

Аврум

Берд: Доброе утро, г-н Аврум. Как поживаете? Сегодня славный денек!

Аврум: Жаловаться не приходится!

Берд: Смотрите что я принес, хаминадос, бурекас[13]и несколько кубинских сигар. Мне сказали, что хаминадос способны превратить вас в ангела.

Аврум: Это правда. Спасибо, приятель. Что тебе сказать, ты меня порадовал.

Берд: Давайте продолжим с того места, где мы остановились на прошлой неделе. Напомню, что вы говорили о революционной идее «шпионажа в винной среде».

Аврум: Я смотрю, тебя эта блестящая идея проняла до самых кишок, потому что это золотая жила, и ей до сих пор не было равных в истории подрывной деятельности со времен Творения... Проклятый хитрюга, эти хаминадос меня прикончат. Это лебединая песнь, это рок-н-ролл ладино. Где ты их покупаешь? Попробуй, ты обязан убедиться сам.

Отлично, ты хочешь, чтобы я рассказал про Кодкода, правда? Нет проблем. Проверь свой диктофон, я сейчас зачащу как новенький автомат «узи».

Кодкод сказал, чтобы мы подождали апогея чувства вины у немцев. Он вечно повторял, что шпионаж состоит из сплошного ожидания, когда представится случай. Сказать по правде, я не мог больше ждать. Я нашел магическую формулу, Понял, куда я клоню? Длинная Рука будет финансировать студию звукозаписи, та будет выпускать грустную музыку и заставит немцев выть белухой и чувствовать себя полным дерьмом. Понял? Я задумался: как бы окончательно расстроить немцев и заставить их попросить прощения как следует?

Поверь мне, еще до того, как задать вопрос, я уже знал ответ: «Любовь». Мужчина и женщина, Ромео и Джульетта, Бамби и Бамбина — понял, что я имею в виду? Мужчина и женщина—это будущее. Я понял, что на этот раз нам нужны жизнеутверждающие песни про

Новый год, про рождение детей, про семью. Короче, песни обо всем, кроме прошлого. Если ты будешь петь про светлое будущее, немцы таки будут думать про свое катастрофическое, дурацкое дрозофильское прошлое и горько сожалеть о всем том дерьме, которое сами и наворотили.

Берд: Должен сказать, у вас творческий подход к этому вопросу.

Аврум: Погоди, парень, ты еще ничего не знаешь. Кодкод был на седьмом небе. Он говорил, что это — новая глава в истории современной разведки. Он называл это «культурная диверсия». Сам-то я был в полном порядке. У меня вся программа целиком созрела в башке, и опять цифры стали крутиться в моей голове как счетчик на бензоколонке.

Не думая ни секунды, я сел в машину и поехал на Север переговорить с Мишей Бухенвальдом. Мишка был настоящим музыкальным гением, не то что эти вертлявые поп-звезды, которые ни хрена не понимают ни в гармонии, ни в мелодии. Миша был культурным и образованным по самое не могу. Он знал наизусть все тарантеллы и мазурки и даже редкую в репертуаре хору.[14]