Единственная любовь Казановы

Все получилось, как и было задумано. Марко, как патрицию, дали, естественно, более роскошное кресло, и Лоренцо глубоко тронула забота молодого человека о своем старшем друге. Обмен креслами произошел, а Казанова получил от Марко новую книгу, в которой прочел:

«Прекрасно прячу мусор в чулане как пробить твой потолок чтоб было незаметно? Готовлю веревку из простыней чтоб вытащить тебя. М.».

Казанова счел неосторожным отвечать сразу, хотя и мог ответить на заданный вопрос, но ему не хотелось возбуждать подозрения слишком быстрым обменом книгами. В ту ночь он лежал без сна, пытаясь продумать план бегства, после того как они выберутся из темниц и окажутся на покатой крыше, высоко над площадью Святого Марка, где их кто угодно может увидеть, — значит, спускаться с крыши надо ночью. Лежа в тишине и в темноте, Казанова вдруг словно бы услышал то и дело повторявшийся легкий стук. Он вслушался и затем, внезапно поняв, приложил ухо к стене, которая отделяла темницу Марко от той, что находилась над ним. Ошибиться он не мог — он слышал осторожное, медленное тук-тук-тук: это Марко пробивал дырку в стене. Звук прекратился лишь в три часа ночи, а Казанова еще долго после того, как этот звук, оповещавший о свободе, затих, не мог от радости заснуть.

В ответ на вопрос про потолок в его камере Казанова посоветовал подождать, пока пролом не будет почти готов, а затем, в ночь, назначенную для бегства, хорошенько потрудиться, чтобы за несколько минут пробить дыру. Его надежда на скорое освобождение была несколько поколеблена полученным от Марко сообщением, что кирпичи слишком крепко зацементированы и после шести часов труда удалось вынуть всего один кирпич. Однако здесь дело обстояло почти так же, как с мозаичным полом, ибо уже на другой день Марко с радостью сообщил, что сумел выбрать тридцать шесть кирпичей и скоро займется полом. И в самом деле, всего через две ночи Казанова, лежавший от волнения и ожидания без сна, услышал у себя над головой упорное постукивание Марко по половицам. Неделю спустя Марко прислал сообщение, что теперь сможет пробить остатки потолка за полчаса — какую ночь они назначают для побега?

Шли последние дни октября, а первые три дня ноября инквизиторы вместе с секретарем проводили на континенте, Лоренцо же в это время устраивал ежегодный загул — напивался и не просыхал. Казанова уже был свидетелем всего этого — ведь они с Марко находились в тюрьме свыше полутора лет. Стало быть, ясно, что наилучшим временем для побега была бы ночь с 31 октября на 1 ноября, когда инквизиторы будут в пути, а Лоренцо уже упьется. Но вольнолюбец Казанова был настолько суеверен, невзирая на свою маску скептика, что не мог назначить время побега, не «погадав на поэтах», что было весьма распространено в эпоху Возрождения. У него не было Вергилия, но был томик Ариосто, поклонники которого считали его не меньшим авторитетом в предсказании будущего. Казанова раскрыл книжку, ткнул в страницу булавкой и, обнаружив, что булавка попала в строку: «Между хвостом октября и головой ноября», решил, что звезды вынесли свой приговор. Итак, эта дата была сообщена Марко с помощью наколотого в книге послания, и, как было между ними договорено, дабы избежать излишнего обмена книгой, в ответ прозвучало три легких стука.

Остававшиеся до бегства два дня показались воспаленному воображению Казановы самыми длинными, какие он провел в тюрьме, — он понял тогда, как бесконечно долго может тянуться для узника день, особенно если за ним следует бессонная, безнадежная ночь. Теперь он мог снова предаться размышлениям — после того, как неделями и месяцами каждый его нерв и каждая клеточка мозга были нацелены на решение единственной задачи — каким образом бежать. Мысль, что, если все пройдет успешно, Лоренцо поплатится за это, мало волновала Казанову, да и то, что, если дело кончится провалом, его собственная жизнь может быть поставлена на карту, тоже едва ли имело для него значение. Лучше в самом деле умереть и лежать в могиле, ничего уже не чувствуя, чем заживо медленно тут гнить. Совесть мучила Казанову куда больше при мысли о том, какой опасности подвергается Марко по милости своего друга, которому он так преданно служит. Затем, глядя в зловонную тьму темницы, он, прежде чем уснуть, подумал об Анриетте. В общем-то, мысль о ней никогда не покидала его. Она была с ним на протяжении всей долгой разлуки, но сейчас Казанова стал думать о ней более конкретно. Марко сообщил, что она бежала — подробности он скоро узнает, — ну а дальше что? Куда она поехала? Не схватили ли ее венецианские правители, хотя ей и удалось бежать? Если нет, то как сложилась ее жизнь и где она? И не забыла ли она Джакомо Казанову?..