Единственная любовь королевы

А поскольку он принц, он обязан перед Богом, отечеством и родителями быть необыкновенно хорошим, но — увы! — его гадкая и злобная натура то и дело берет в нем верх, и он остается необыкновенно плохим, а поскольку это так, то его, отца, в высшей степени неприятный долг, который приносит ему гораздо большую боль, чем то наказание, которое сейчас испытает Берти, прибегнуть к необыкновенно суровой порке. Сейчас Берти ляжет животом на стул и изведает всю силу отцовского недовольства.

Берти ничего не оставалось, кроме как повиноваться, а когда посыпались удары, его крикам не было конца.

Наконец принц решил, что этого достаточно, и Берти отослали в его комнату, где он должен был оставаться до тех пор, пока не раскается и не захочет извиниться перед мисс Хилдярд, мамой и папой за то огромное горе, которое он заставил их всех пережить.

Берти лежал ничком на своей кровати и рыдал. От боли он не мог повернуться ни на бок, ни на спину.

Дверь отворилась, и он понял, что это мама. Она села у кровати.

— Берти, ты, я слышала, опять отличился…

Берти не ответил.

— Ты нагрубил мисс Хилдярд, разбил окно и, что самое страшное, огорчил папу.

Берти от волнения пробормотал:

— Ему… ему не нужно было…

— Что ты хочешь этим сказать, Берти? Ты думаешь, папа уклонился бы от исполнения своего долга? Ты своим плохим поведением вынудил его побить тебя. Ты не знаешь, видимо, как ему от этого больно.

— Это он сделал мне больно, — со злостью сказал Берти.

— Тогда представь себе, как было больно папе.

— Били-то не его.

— Ах, Берти, неужели ты так никогда ничего и не поймешь? Есть то, от чего бывает гораздо больней, чем от удара трости. У тебя лучший, добрейший, милейший папа в мире, а ты сделал его несчастным, вынудив его бить тебя.

Берти решил, что самое время разреветься.

— Я ухожу, а тебе нужно хорошенько все обдумать. Но ты долженизменить свое поведение. Ведь ты огорчил и папу, и меня, и я уверена, что, когда ты это поймешь и вспомнишь о том, как ты любишь его и меня, тебе станет очень стыдно за то, что ты натворил, и тебе захочется стать лучше.

С этими словами она ушла.

Берти никак не хотел верить, что папе больнее, чем ему, потому что больнее, кажется, вообще никому не могло быть. Он снова стал плакать. Он не любил папу. Да и маму любил не больше.

Это было поразительное открытие, но оно хотя бы заставило его позабыть о своем ноющем теле.

Королева не могла не поговорить о Берти с принцем.

— Надо с ним что-то делать, Альберт.

— Какое-то время, конечно, он будет помнить сегодняшний урок.

— Бедный Альберт! Тут нужна определенная смелость. Представляю, как вы себя, должно быть, чувствовали. Но без этого, видно, не обойтись, и хорошо, что это сделали вы. Боюсь, если бы Берти наказал учитель, битье на него бы совершенно не подействовало. Теперь, когда он осознает, что вы на него сердитесь, он поймет, что надо исправиться.

— Я не сержусь, любовь моя. Мне просто больно от того, что наш сын мог так плохо себя вести.

— Я знаю, Альберт.

— Кто-то должен взять его в ежовые рукавицы. Для учителей и гувернанток он принц Уэльский, и Берти этим пользуется. Он ведь туп, только когда дело касается уроков. В остальном же он проницательный. Придется что-то предпринять.

— Возьмись вы учить его, Альберт, лучшего нельзя было бы придумать, но вы так заняты. Мой дорогой Альберт, боюсь, вы и так перетруждаетесь.

Альберт заявил, что его самым большим желанием всегда было помогать королеве, а это означает быть в курсе всего, что происходит. Но он знает, что нужно сделать.

— Я напишу Штокмару и все ему объясню. Я буду умолять его, поскольку он любит нас обоих — а я в этом убежден, — немедленно приехать. В конце концов, образование наследника престола важнее, чем что бы то ни было.

Королева сочла идею превосходной.

— Нисколько не сомневаюсь, — улыбнулась она, — что вы найдете правильное решение.

Вскоре вниманием королевы завладела политика. Некоторые деятели, заметила она Альберту, будто вознамерились довести ее до изнеможения. Взять хотя бы этого ужасного человека с сальными крашеными волосами, мистера Дизраэли, который чинил всяческие препятствия дорогому сэру Роберту, или некоего мистера Гладстона [22], которого она терпеть не могла. Он недавно подал в отставку, потому что выступал против предложения правительства увеличить субсидии ирландскому колледжу, где готовили римско-католических священников.

— Каким мелочнымчеловеком надо быть, чтобы поднимать шум из-за такого пустяка! — заявила королева.

Она видела его всего раз или два и тут же невзлюбила, хотя у него была на редкость очаровательная жена. Но, пожалуй, больше всего неприятностей ей доставлял лорд Пальмерстон [23].