Единственная любовь. Метка убийцы Богов

Взяв один из стульев, Гезария поднесла его ближе к кровати и села напротив меня. Один из стражников встал у противоположной стены, второй загородил собой вход.

―Как тебе должно быть известно, после суда тебя ждет смертная казнь. Ты совершила множество тягчайших преступлений против народа Эл, и смягчить твой приговор нет никакой возможности. Даже если бы тебя судили как полноправную элирийку, коей ты не являешься, тебя все равно ждала бы казнь, надеюсь, ты все понимаешь.

Я думала сказать что-нибудь о том, как глупы и безнравственны элирийские законы, но решила не хамить этой элийке, по крайней мере, пока. Мне хотелось выяснить, зачем она пожаловала в мою камеру.

―Суд над тобой состоится через две недели, и еще через неделю казнь.

―Как-то очень быстро, ―я хмыкнула.

Латэю судили через три недели после ареста, и для Элирии это считалось очень, очень коротким сроком ожидания. Одной из проблем судебной и законодательной систем этой страны было то, что принять участие в голосовании должно было не менее девяноста процентов всех элирийцев, иначе решение не имело силы. Собрать их вместе было непросто, вопросы поднимались в определенной очередности в зависимости от степени важности, и потому нарушители порядка могли ждать суда месяцами.

―Твой случай особый. Отложить день казни, к сожалению, не получится, все решено, и дата объявлена.

Ясно. Небесный народ жаждет моей крови – долго с судом тянуть не будут.

―Отменить приговор не в наших силах, но мы могли бы выделить тебе более комфортную камеру на время ожидания, принести книги. Если бы ты пошла нам навстречу и согласилась на сотрудничество.

―На сотрудничество? ―удивилась я. ―И что вам от меня нужно?

―Ты должна рассказать нам, кому из людей передала запрещенную информацию.

―И вы просто поверите мне на слово?

―У нас будет возможность проверить, правдивы ли твои слова.

Минуту я размышляла, что сказать ей. Мысль о том, что элийцы еще много месяцев после моей смерти продолжат оглядываться в страхе, будут бояться меня, была… забавной. Но они в любом случае будут оглядываться, скажу я правду или нет.

Широко улыбнувшись, я ответила ей:

―Я никому ничего не говорила.

В глазах Гезарии промелькнул холод, но женщина быстро взяла себя в руки:

―Элия, ―мягко обратилась она ко мне, ―я понимаю твои чувства. Но подумай обо всем, что принесет с собой война, о жертвах со стороны людей, лиссанделийцев, твоих соотечественников! У тебя есть возможность поступить правильно, очистить свою совесть. Последняя возможность, Элия.

―А вам не кажется, что немного поздно для увещевательных речей? Либо я рассказала тайну каким-то своим сообщникам, и тогда, очевидно, я готова была к любым последствиям войны, либо я и сама догадалась поступить правильно, как вы считаете?

―Твои поступки говорят о том, что ты импульсивна, ―взгляд старейшей стал строже, ―но пока ты не довела до конца ни одно из своих начинаний. Возможно, ты передумаешь и на этот раз. И лучше тебе передумать. Если ты не хочешь, чтобы твою судьбу разделил и отец!

―И где же вы нашли моего отца? ―я прищурила глаза и усмехнулась.

Гезария промолчала, подтвердив этим мою первоначальную догадку ‒ старейшие блефовали. Мой папа в безопасности, с ним все хорошо!

―Элия, еще раз хорошо подумай о последствиях своих решений. Совсем скоро ты воссоединишься с Судьбой, и все твои проблемы останутся позади. Но подумай о своем наследии, о памяти, которую ты оставляешь после себя. О крови невинных людей, которая запятнает твои руки, твое имя. О ненависти и презрении, с которыми тебя будут поминать.

―Я никому ничего не говорила. Другого ответа вы от меня не получите, ―я продолжала улыбаться.

Не получат, потому что это чистая правда, а звучит так, будто у меня есть какой-то коварный, мудреный план по обращению людей в Богов. Может, сказать ей, что мои сообщники получили приказ распространить тайну в случае моей смерти, и, если они не освободят меня, им придется туго? Нет, не сработает, хотя, конечно, понервничать мои слова заставят их однозначно.

―Подумай до завтра. Подумай о том, к чему сведется твоя жизнь. Подумай о своем наследии, ―встав со своего места, Гезария направилась к выходу, дала знак стражникам следовать за ней.

Подумать о моем наследии? Я убийца Богов ‒ слова, выбитые на моей груди стали нарицательными, именно так меня и запомнят. Я ничего не успела, ничего не достигла, лишь стяжала себе эту в высшей степени зловещую славу.

Только мой отец, Нэй и Кай относились ко мне по-другому.

Только для них я была чем-то большим.

Глава 22. В неволе

Моя жизнь в неволе была наполнена сожалением, горечью, печалью. Я продолжала видеть во сне события из прошлого Кая, но никакого утешения они мне не приносили. Лишь сожаление о том, чему не было суждено исполниться. Лишь горечь утраты. Лишь печаль о былом.

Дни тянулись медленно и тоскливо, я могла часами лежать на кровати, уставившись в одну точку, или ходить кругами по своей полупустой камере. И только ежедневные непродолжительные посещения главы старейших Гезарии вносили в них какое-то разнообразие.