Единственная любовь Шерлока Холмса

Квартирка мисс Пристли была невелика по размеру, зато в фешенебельном районе и обставлена со вкусом. Если бы это жилище занимал холостяк, оно бы именовалось «гарсоньеркой». Но для обиталища прогрессивной леди такое название не подходило, возможно, поэтому Ирэн чувствовала необъяснимый дискомфорт. Что-то здесь не то… она направилась на кухню – там Пэм разжигала газ – и наконец-то сообразила, чего ей недостает:

– Вы отпустили прислугу?

– У меня нет прислуги! – рассмеялась девушка.

– Но… кто же завивает вам волосы? – недоумевала Ирэн. – Кто шнурует корсет?

– Я остригла волосы, не ношу корсет, и мне безразлично общественное мнение на этот счет, – объявила Памела голосом опытного оратора.

– А как насчет закона? Пэм, вы смогли бы нарушить закон? Помочь мне ради сотен беззащитных, обездоленных и слабых девушек, женщин и дам, которые страдают от рук мерзкого шантажиста!

– Британский закон игнорирует женскую половину населения страны. Почему же я должна считаться с законом, который не считается со мной? Помогать женщинам, попавшим в затруднительное положение, мое призвание!

Мисс Адлер улыбнулась – лучшей помощницы и пожелать нельзя! Вода нагрелась, она удалилась в ванную и погрузилась в ароматную пену…

Изменить внешность – очень сложная задача для красивой женщины, напрасно Ирэн одну за другой примеряла гарибальдийки и жакетки мисс Пристли, перебирала ее кепки и котелки, напускала на лицо суровость, морщила лоб и прикусывала мундштук с сигаретой. Любой и каждый сразу узнает ее!

Хотя красота и уродство, богатство и бедность, здоровье и болезнь ходят рука об руку, большинство людей имеют привычку не задумываться об этом и редко проникаются картиной чужих страданий. Ирэн подмигнула зеркалу – пришло время воспользоваться их счастливой привычкой.

Она снова позвала мисс Пристли:

– Скажите, Памела, вам случалось устраивать любительские спектакли?

Глава десятая Принцип домино

Прохожие, особенно многочисленные на Черри-Роуд в предобеденные часы, сбавляли шаг, чтобы пропустить сиделку, толкавшую перед собой инвалидное кресло с высокими колесами.

Бедная девушка заслуживала всеобщего сочувствия – старикашка в кресле явно отличался сварливым и желчным нравом. Он то и дело высовывал руку в черной перчатке из-под пледа, тыкал возницу складным зонтом, побуждая двигаться быстрее.

Примерно через четверть часа парочка достигла Аплдор Тауэрс. Здесь кресло не выдержало – одно колесо соскочило, коляску перекосило, а старикан зашелся надрывным кашлем под шарфом, в который был укутан до самых бровей. Сиделка бросилась к привратнику у ближайших ворот, умоляя о помощи – приютить старика, которому страшно вредит любой ветер и холод, пока она сбегает и приведет мастерового с ближайшего каретного двора. Просьбу девушка подкрепила горсткой мелких монет, и привратник – человек спортивного сложения, запросто перетащил кресло в дом и поставил в холле, объяснил, в чем дело, сбежавшимся горничным, девушки тут же брезгливо отшатнулись от закашлявшегося старикана подальше.

Даже сам хозяин дома – мистер Милвертон – выглянул на шум из кабинета в сопровождении секретаря. Узнав, в чем дело, оба сразу исчезли внутри.

Старичок зашелся в очередном приступе кашля, дернул ближайшую горничную за передник, жестом попросил открыть окно – рука у него тряслась от старческой дрожи. Но как только рама приоткрылась, в комнату влетел клубок огня и дыма, завертелся, рассыпая по полу искры и брызги пламени.

Перепуганная прислуга завопила:

– Пожар! Горим!

Дверь кабинета снова открылась, хлопнула, мистер Милвертон суетливо пробежался туда-сюда, сжимая в руках папки и коробки, приговаривая:

– Черт знает что такое!

Наконец, его секретарь с улыбкой, казавшейся приклеенной к скучному, одутловатому лицу по ошибке, догадался затоптать источник дыма ногами. Призванная из кухни младшая прислуга смела золу в совок и удалилась как раз перед приходом мастерового и сиделки.

Колесо в инвалидном кресле наладили, сиделка рассыпалась в благодарностях и покатила старичка прочь. У будки привратника она сбавила шаг, наклонилась к своему пациенту, они о чем-то посовещались, девушка снова подбежала к дюжему слуге, оглянулась на дом и затараторила:

– Мистер, уж не знаю, как вас величать, и простите, что обеспокоила. Только я же человек подневольный – сказал старый джентльмен: иди и спроси. Я иду и спрашиваю. Очень вы ему понравились! Говорит, сразу видно – мистер из боксеров.

– Точно, было дело, выходил на ринг… – кивнул довольный привратник.

– Так вот, он говорит: кабы у меня был такой слуга, тогда другое дело, а с тобой не прогулки, а мучение. Спроси, сколько ему здесь платят и не желает ли он сменить работу. – Сиделка понизила голос, доверительно добавила: – Наш старый джентльмен – человек состоятельный, если какая блажь в голову придет, не поскупится! Подумайте, мистер…