Единственная (ЛП)

Сердце колотилось в груди от мысли сказать о своих чувствах вслух кому-либо, кроме Коко. Я не должна была им никаких объяснений, поэтому не требовалось рассказывать всего. Но они видели то же, что и я, и этот факт усилил мою уверенность: то, что было у нас с Джулианом, было настоящим.

Но дело в том, что моё сердце и мозг ведут постоянную битву друг с другом. В своём сердце, в его самой глубине, я знала, что чувствовала. Знала, как чувствовала себя с Джулианом. И даже если бы слов не было достаточно, я знала, как он смотрел на меня. Но в то же время как практичная и мыслящая, как юрист и дочь Элис Джордан, я не верила в сказки или любовь с первого взгляда… или в то, что имеет смысл рисковать, когда шансы не в мою пользу. Даже если небольшая часть меня и считала, что сам дом, обстановка, соревнование раздували мои чувства, то тот факт, что они не прошли теперь, должен был бы о чём-то мне сказать. Хотя технически я всё ещё в таком же положении, что и в доме, где я была заперта в жилых помещениях с женщинами, встречающимися с мужчиной, к которому у меня чувства.

— …на месте! Просто скажи нам, почему ты ушла, — предложила Эмма.

Я прослушала начало предложения.

А знаете что? Да пошло оно всё. Я просто скажу правду. Кому от этого станет хуже? Кто узнает? Они не могут ни с кем разговаривать, также как и я.

— Это было по-настоящему. Я это чувствовала. Он это чувствовал, — ответила я, глядя в телевизор, где лицо Джулиана крупным планом возникло на экране, когда трансляция «Единственной» продолжилась.

— Тогда почему ты ушла? — спросила Саманта. — Он так страдал. Имею в виду, он действительно был расстроен.

— Саманта! — резко обрубила её Эмма. Она повернула ко мне голову. — Это было…

— Нет, продолжай, — встряла я, глядя то одну, то на другую.

Они обе молчали, поэтому Тиффани вмешалась.

— Ладно, я это скажу. Джулиан был в бешенстве. По-видимому, он не знал, что ты уехала по-хорошему, до тех пор, пока не начали выносить твои чемоданы. И тогда он взорвался. Церемония браслетов началась в... — она посмотрела на Эмму, а потом на Саманту, надеясь, что они подхватят. Они не стали, поэтому она продолжила: — Не знаю, насколько поздно она началась, но было поздно. Он выглядел так, словно ему причинили боль. Имею в виду, я не видела, чтобы он плакал, но шептали, что слезы имели место быть. Мне не очень-то нравятся плачущие мужчины, но я бы сделала исключение для этих серых глаз.

— Я люблю чувствительных мужчин! — высказалась Николь.

— Видите, что мне нравится в его реакции, так это то, что он расстроился не на пустом месте. Он был расстроен, потому что та самая ушла. Та самая. Вот этого я ищу. Того, кто будет бороться за меня и плакать из-за меня, — вздохнула Эмма, радостно улыбаясь мне. — Не знаю, почему ты ушла, Зои, но надеюсь, у тебя была чертовски веская причина.

Я уставилась в телевизор, прикованная к месту.

Я влюбилась в него. Это начало и конец. Я ушла, потому что влюбилась в него. Ушла, потому что мысль видеть его с другой женщиной была слишком для меня. Ушла, потому что если я нужна ему так, как он говорит, то мы будем вместе. Джулиан говорил, что, в конце концов, я та, кого он возьмет к себе домой. Поэтому через пару недель он выберет Бэйли, и никому от этого не станет плохо, она получит свой шанс стать известной, когда они «расстанутся», и мы будем вместе. Как сказал Джулиан, он хочет, чтобы всё произошло именно так. Ну, так он говорил до того, как я внезапно ушла, не попрощавшись по-человечески.