Единственная (ЛП)

Не то чтобы было трудно не разлучаться на одном этаже отеля, но ведь именно чувства — единственное, что имеет значение.

Я стояла на кухне, кушая йогурт и слушая, как Николь клещами вытаскивает из Мии информацию о её последних днях на Мауи.

Если в эпизоде вторника Эмму отправили домой, то в сегодняшнем домой отправят Тори.

На моих губах играла улыбка.

Тори была занозой у всех в заднице с того момента, как приехала в отель «Свэй Лакшари Резерт».

Это были самые долгие семь дней в моей жизни… а мне ещё две недели жить в неволе!

В отличие от дома, здесь не было крупных драматичных скандалов или размолвок. Большинству женщин не нравилась Тори, поэтому она держалась особняком в своей комнате. Даже когда она выходила, то обычно не задерживалась надолго. Тиффани была то с нами, то с ней, но в основном проводила время с Тори.

Хоть Тори и не была такой спорщицей, как в доме, она всё ещё оставалась стервой. Мы с Николь вели себя так, словно её не существовало, и парировали её стервозность сарказмом и дерзостью. Эмма и Саманта старались вместе держаться от неё подальше. А после того как Мия выбыла в понедельник на Гавайях, прямо перед поездкой домой, она тоже стала вести себя так, словно Тори не существовало. Но поскольку мы были вынуждены участвовать в этом странном опыте единения, то все мы стали семьей до определенной степени.

Мы просто очень-очень далеко от одного из членов семьи.

— Почему ты ешь йогурт, когда я поставила в духовку печенья? — спросила Тиффани, когда вошла в общую зону.

Я продолжила облизывать ложку.

— Потому что хочу йогурт. И я, скорее всего, ещё и печеньку съем.

— Заедание стресса не решит твоих проблем, — сообщила одетая в спортивный костюм Тори, входя в кухню. — Может, даже добавит лишнего веса твоей и так полной заднице.

— Если это станет проблемой, я просто возьму номер твоего пластического хирурга, — ответила я, указывая на её увеличенную хирургическим путем грудь, пока выкидывала пустую упаковку из-под йогурта.

— Но ты хорошо использовала свой словарный запас, Тори, — присоединилась Мия, подмигивая мне.

Это были первые слова, которые Мия сказала Тори с момента её приезда, и все в кухне прыснули.

Тори закатила глаза.

— Без разницы. Вы сегодня собираетесь смотреть «Единственную» или нет?

Мия подняла свою чашку, а я подняла ей в ответ свою бутылку воды.

Николь, Мия, Тиффани, Тори, Эмма, Саманта и я сели перед телевизором и смотрели, как в начале эпизода Тори вела себя, как самая ужасная стерва на свете. Она не знала об этом в тот момент, но всё время показывали, как Джулиан наблюдал за тем, как она то пытается сотрудничать с другими людьми, то костерит их. Большей части аудитории, вероятно, было смешно видеть, как возмутительно Тори вела себя, но я всё время смотрела то в телевизор, то на лицо Тори, и даже она съёжилась.

Тори проясняла нам моменты в продолжение всего эпизода, и это было интересно. Она объяснила, что её продюсер сообщил ей, что у каждого есть своя роль, и сказал подумать обо всех женщинах — настоящих звёздах реалити. Тори начала слушать самых известных звёзд из шоу, в которых отбирают жён из миллионов домохозяек, и других дисфункциональных шоу об отношениях, и она оказалась права — все эти женщины были известны тем, что вели себя, как самые жуткие стервы среди всех участниц. Тори сказала нам, что всегда имела репутацию стервы, но смотреть на сцену, где она орала на людей на свидании, когда танцевали сальсу, было тяжело.

— Я стерва, но не прям мега-стерва, — объясняла она, почти извиняясь.

— Подожди, это было извинение за те вещи, что ты сказала в «Salsa House»? Потому что это дерьмо было неправильным, — высказалась Мия.

— Что она сказала? — спросила Николь, глядя то на одну, то на другую.

— Я говорила Лие и Бэйли о своей бабуле и рассказала им на испанском ту шутку, которую она любит рассказывать. А Тори начала высмеивать мой акцент, — ответила Мия, поднимая бровь.

Мои глаза округлились.

— Ты говорила гадости об её бабушке?

— Я сожалею об этом. Правда, — извинялась Тори перед Мией. Казалось, она на самом деле говорила искренне, глядя по сторонам. — Я сказала, что сожалею и тем вечером тоже.

— Да, когда уже не было камер, — набросилась Мия.

Сцена, которую они обсуждали, возникла на экране, все наши взоры были прикованы к ней. То, чего, казалось, не знал никто из них: Джулиан был в соседней комнате, разговаривал с менеджером и всё слышал.

— О. Боже. Мой. — Тори села прямо, а её челюсть, казалось, упала на пол. — Он это слышал!

К Церемонии браслетов Джулиану даже не потребовался час коктейльной вечеринки, чтобы решить, что именно Тори должна уйти.

— Поверить не могу, что он это слышал. Он, вероятно, подумал, что я отвратительна!

Никто этого не отрицал.