Единственная (СИ)

— Я не уверен, что смогу долго оставаться на Гере, но если в качестве дома, который ты обустроишь на свой вкус, тебе подходит Шииро, обещаю — спасательные и исследовательские миссии станут для нас приоритетными. У нас с тобой разные друзья, но я с удовольствием познакомлюсь с твоими, если ты этого захочешь, и представлю тебя моим. Я готов всячески поддерживать твои творческие порывы и новые начинания. Готов делиться с тобой не всем, но очень многим, просто потому, что некоторая секретная информация не предназначена для чужих ушей, даже если речь идет об ушках моей любимой женщины. Я мечтаю встречать с тобой рассветы и провожать закаты, пусть даже наблюдать нам их придется на разных планетах. И я буду счастлив до безумия, если ты когда-нибудь решишь подарить мне детей. Решишь же?

— С детьми я поторопилась, — шепнула испуганно.

От его слов меня бросало в жар, от рук его, сжимавших талию, шел ток, горячими искрами расползаясь по телу, а от взгляда — такого пристального, жадного, прожигающего — подгибались ноги.

Хотелось вырваться и убеждать, чтобы освободиться от этого сладкого плена, и одновременно остаться и обнять его. Крепко-крепко! Чтобы он точно не ушел.

Противоречивость чувств, как обычно, зашкаливала, сердце заходилось в груди, а дыхание стало прерывистым, тяжелым, будто мне не хватало воздуха. Надо было что-то сказать ему, как-то отреагировать на его слова, но я продолжала молча смотреть в лицо любимого мужчины, беззвучно шевеля губами.

Сбылось мое самое заветное желание…

И? Что теперь с этим делать?!

— Я понимаю, что многого хочу. Знаю, что ты еще маленькая, что тебе сложно, тебя обуревают сомнения, — продолжил говорить иоширец, так и не дождавшись от меня ответа. — Твоя жизнь только начинается: впереди так много увлекательных открытий. А моя… — Он замолчал и, криво усмехнувшись, опустил голову. А потом вдруг резко вскинул ее, вновь впиваясь в меня взглядом, и глухо заявил: — Это будет трудно. Очень трудно. Но я готов подождать, когда ты повзрослеешь, Ев…

Приложив палец к его губам, я заставила мужчину замолчать.

Это что еще за внезапное самопожертвование? Подождать он готов! А ничего, что я после его признаний ждать не готова?

— Вчера… — Голос так и не вернулся, поэтому я продолжала шептать. — Со вчерашнего дня я совершеннолетняя. Ясно вам? Я УЖЕ повзрослела.

Он медленно кивнул, а я, не давая себе возможности передумать, вцепилась дрожащими пальцами в плечи Аллегро и, чуть наклонившись, поцеловала. Опыт у меня был маленький, а волнение било все рекорды, поэтому поцелуй вышел робким и неумелым. Да и безопасник застыл ледяной статуей, что лишь добавило мне неуверенности. Закусив от досады губу, я попыталась отстраниться, как вдруг иоширец ожил.

В следующее мгновение я оказалась у него на коленях. Сердце яростно взбрыкнуло, мир перевернулся, а очертания кухни размылись и канули в темноту, потому что веки опустились сами собой.

Руки Аллегро скользили по моим плечам, спине и бедрам, жадно гладили, прижимая меня к твердому мужскому телу… даже вжимая в него! А губы — такие упругие и в то же время нежные — целовали так, что не только все мысли скопом вылетели из головы, но и не осталось никаких сил для сопротивления.

Где-то на краю сознания билось в конвульсиях трусливое понимание, что дома мы не одни, но и оно растворилось в лавине чувств, захлестнувших нас обоих. Я просто растворилась в этом мужчине, окончательно забыв, где нахожусь и кем являюсь.

— Кхм-кхм! — покашливание сестры было совсем неделикатным. — Я, конечно, извиняюсь, но мне очень-очень надо спросить, — дождавшись, когда я вернусь в реальность, проговорила Крис.

Не зная, куда деться от стыда, я дернулась в попытке вскочить и отбежать подальше от иоширца (желательно на другую планету, чтоб наверняка), но он стиснул меня еще крепче, пресекся маневр. Затем медленно поцеловал в висок, будто подтверждая, что отныне мы точно вместе, и, посмотрев на Кристину, спокойно произнес:

— Слушаю.

Спокойно и убийственно, как по мне.

Однако сестричку мою таким тоном и взглядом фиг напугаешь. Особенно когда у нее вопрос жизни и смерти.

Во всяком случае, именно так она сказала.

Кристина

Сестру трясло. Натурально так. Руки дрожали, пытаясь удержать стакан. И это с водой! Как она чай-то пить собирается, который я ей готовлю?

Заболела вроде бы я, а больной выглядела Ева. Больной и странной. То, пытаясь избавиться от озноба, сестра куталась в плед, который я ей принесла, то зависала, будто компьютерная программа, глядя в одну точку.

Или она букеты изучала? Наверное, их. Особенно тот, который с белыми розами. Периодически Ева касалась собственных губ, явно вспоминая поцелуй, и заливалась румянцем под цвет алого букета. Главное, чтобы не начала мимикрировать под бордовый!

Миры обетованные! Что за фигня-то происходит?

Подумаешь, поцеловал ее мой учитель. Не первый же поцелуй в ее жизни и уж точно не последний. С чего так нервничать?