Единственная. Твоя

Но мужчина не собирался уступать! Намеренно шел к выходу. Ну уж нет! Варвара перегородила собою дорогу.

— …Я соскучилась! Весь день тебя дома не было!

Но муж только плечами пожал:

— Ничем не могу помочь, — обронил неприязненно.

Будто гадине какой!

Варвару перетрясло. Ложь это! Не хочет он просто, вот и все! Ни одной искры желания в янтарных глазах не мелькнуло. Их и раньше-то негусто было… стоило сгореть брачной ленте, которой им запястья повязали — и муженек стал артачиться. Сначала едва заметно, потом все больше. А уж как свет Любушка тут рыльце всунула… Заноза такая! Все из-за нее!

— Не можешь помочь?! — зашипела рассерженной кошкой. — Так ты напрягись! Или опять к своей девке… Ой, пусти!

Захныкала, пытаясь освободиться, но муж сжал ее плечо до легкой боли.

— Опять к ней, Варвара. И с этим ты ничего не сделаешь. Клятв я не нарушаю, а в няньки тебе не нанимался!

Варвара стиснула кулаки, борясь с искушением залепить мужу пощечину.

А внутри шевельнулся противно-холодный комочек силы. Давно уж ведовской дар не грел, как прежде, превратился в ледяную мерзость, но она терпела! И достойна награды!

— Ты мой муж… — начала упрямо.

А Данияр хохотнул — зло и неприязненно.

— Муж, точно. Но в постель по первому щелчку прыгать не обязан. Так что приготовься к долгому воздержанию.

И ведь не шутил!

Варвара замотала головой.

— Ты не можешь…

— Могу. А если не хочешь всю жизнь в пустой кровати ночи коротать — беги к Деване и умоляй ее дать шанс исправить то, что ты навертеть успела.

И, обойдя ее стороной, вышел на улицу.

А Варвара тяжело опустилась на лавку.

Как он с ней, а! Даже отвращения скрыть не попытался! И ради этого она жилы себе рвала и пузо отращивала?! Чтобы с ней будто с тряпкой половой?!

А по жилам стылой отравой бежала ненависть. Ярость искала выход. Требовала бежать к сопернице и придушить раз и навсегда!

Нужно было раньше с ней расправиться! Не мавкам работу доверить, а самой взяться! В первый же день, как тварь тут появилась!

Но теперь уж поздно… Варвара стукнула кулачком по лавке. И тут же входная дверь снова хлопнула.

— Что, несладка семейная жизнь? — обронила вошедшая матушка.

— Тебе-то что? — огрызнулась Варвара. — Моего отца, поди, ты и не знала! Прыгнула в постель к первому подходящему.

Ответом ей стало молчание. Но такое тяжелое, что Варвара не выдержала — сбежала в соседнюю комнату.

Повалилась на кровать, скрутилась комочком и зло прикусила уголок подушки.

Нет, ей было не стыдно!

Мать свой выбор сделала — как многие веды родила для себя. А она — Варвара — так не хотела! А хотела, чтобы любимый при ней был! И добьётся этого!

Варвара задумчиво нахмурилась, решая, как ей быть дальше. Скоро Любушка отсюда уедет, и надо сделать так, чтобы не вернулась больше никогда…

Утро выдалось прохладное и ясное.

Любава поправила на плечах платок и осторожно зевнула, прикрывая рот ладонью.

Ночью опять спалось плохо. Ей мерещился то страшный лес, то залитое солнцем капище, а вместо елей, под которыми она ночь провела, сидел медведь. И она рядом. Беременная…

По коже рассыпались меленькие иголочки озноба.

Эти странные сны совсем замучили!

Она не хотела их видеть, и все равно каждый раз ждала…

Любава вздохнула и внимательно огляделась. Может, Олеся не придет? Утро туманное — словно молоко расплескали. Какое уж тут купание? Лучше вернуться обратно на теплую печку и снова окунуться в мир грез. Пусть пробуждение всегда выходило горьким, зато во сне она наслаждалась счастьем!

Но едва Любава сделала шаг назад, из тумана соткалась гибкая женская фигура.

— Утро доброе, Любавушка…

Олеся!

— Доброе, — с готовностью ответила Любава и пошла навстречу ожидавшей ее женщине.

— Нам туда, — кивнула в сторону главных ворот Олеся. — А ты молодец, ранняя пташка.

— У меня и родители всегда рано поднимались. Мама в саду еще до зари хозяйничала… У нее такие цветы росли — красота просто! С соседних районов приходили саженцы просить, представляете? И чай у нее вкусный получался, травяной… — закончила смущенно.

Но на ее хвастовство Олеся ответила нежной улыбкой. А синие, совсем как у Варвары, глаза лучились таким теплом — дух захватывало.

— Так у нее ведь был дар травницы. Я знаю.

— Откуда?!

Олеся тихонько засмеялась:

— Ты думаешь, веды сычами живут, друг друга в глаза не видят? У нас тоже сходки бывают. Новостями обмениваемся, в гости друг к другу ходим… На праздниках появляемся. Вот там твою маму веды и приметили. Мы дар чуем, особенно похожий. У тебя он тоже есть. Слабенький совсем… Но развить его можно…

Любава озадаченно примолкла. Ничего подобного она за собой не замечала. Помогать маме нравилось, но без фанатизма. Цветы тоже хуже откликались на заботу.

— …Напрасно хмуришься, — заметила Олеся. — Думаешь, дар сразу во всей красе появляется? Его растить надо. Терпеливо и трепетно, как зернышко. Поэтому веды и живут одни. Чтобы повседневные заботы не отвлекали от главного.

Любава недоверчиво хмыкнула:

— И что же, есть веды которые… — сделала пасы руками, — околдовать могут?

Но на ее осторожно замечание Олеся вдруг помрачнела: