Единственная. Твоя

Крепко сжимал ее в объятьях, а она жадно впитывала тепло его сильного и по-прежнему такого идеального тела. Только шрамов на нем стало больше. От аварии и разборок с конкурентами. Этой ночью она обласкала каждый белый рубец. И позволила себе то, что не позволяла долгие годы — забыться и немного побыть счастливой.

По комнате в полном беспорядке валялась одежда. Часть осталась в тесном коридоре — именно там произошла их первая близость. Такая жадная и быстрая, что Олеся толком ничего не поняла. Александр просто прижал ее к стене — и все случилось.

А потом в спальне. Снова и снова.

Пока, наконец, она не выдохлась настолько, что просто уснула под неразборчивый шепот и нежные поцелуи.

Александр никогда не целовал ее так много. Может, только в их первую ночь. И эту — последнюю.

Надо бы собраться с силами и сделать то, что задумала — оборвать последние связи, но Олеся не двигалась.

Ей нужна еще минутка. Или две… Или… Нет. Сейчас!

Но ее попытка освободиться на этот раз не увенчалась успехом.

— Александр, — позвала хрипло, но мужчина лишь крепче сжал руки, и одним сильным рывком опрокинул ее на спину, слегка придавил собой.

Заглянул в глаза.

Олеся до боли прикусила губу — слишком красноречив был лихорадочный блеск его взгляда, и былая жесткость сковала строгие черты.

— Не надо, Олеся. Только не говори, что хотел таким способом попрощаться. Не смогу отпустить!

— Но я…

— Тебе все еще больно. Я знаю. И ненавижу себя, что поступил так… так подло! Низко! Что испугался своих чувств к тебе и решил таким образом внести в свою жизнь былой порядок.

— Чувств?! — взвилась Олеся. Задергалась, но Александр не собирался отпускать. — Ты мне говоришь о чувствах?!

— Да! Да, говорю! Как мальчишка, влюбился в тебя с первого взгляда, Леся! Ты же… ты как звездочка сияла! Налюбоваться не мог!

— Поэтому жениться на другой решил!

— Потому что струсил! Испугался целиком принадлежать тебе! Зависимости испугался! Видел, как другие мужики по бабам своим с ума сходят, и мне это казалось слабостью! Я не хотел быть таким, понимаешь? Но поздно понял, что это не так. Что рядом с любимой женщиной море по колено и жить хочется! Я не смогу без тебя, Олеся… — выдохнул, прикасаясь своим лбом к ее. — Не теперь, когда снова нашел…

Горячий шепот мужчины не прогнал из сердца ноющей боли. Но сделал ее меньше.

Да, это был все еще ее Александр. Жесткий, бескомпромиссный, не боявшийся играть по крупному. Но любовь — это не бизнес. В любви все намного сложнее. И проще.

— Может, я замужем, — пробормотала едва слышно.

Но Александр тихонько хмыкнул.

— Ты слишком светлая девочка. И не стала бы изменять мужу. Даже если бы не любила.

Не стала бы, это верно.

— Или у меня трое детей, — продолжила упрямо.

— Это твои дети, я буду любить их, как своих.

Не врал. Она чувствовала это сердцем.

— И внуки есть.

— Тоже трое?

— Одна, — само сорвалось с губ.

Но вместо того, чтобы высказать недовольство, Александр ее поцеловал! Нежно, чувственно.

— Если позволишь, я с радостью с ней познакомлюсь. Уверен, она очень на тебя похожа.

Олеся задержала дыхание. Перед глазами мелькнули все двадцать лет ее одиночества, а потом…

— Нет, Александр. Она похожа на тебя. Наденька — наша внучка…

* * *

Порой, самые сложные ситуации могут разрешиться одной лишь фразой или поступком. Или стать еще сложнее…

— Александр, умоляю, не урони ее! Ну что ты делаешь?! — Олеся всплеснула руками и обернулась. — Данияр!

Но мужчина даже не шелохнулся. Продолжил наблюдать, как Александр кружит и подбрасывает его дочь. Наденьке очень нравилось играть в «самолетики».

Олеся тяжело вздохнула.

Данияр и Александр невзлюбили друг друга с первого взгляда. Напрасно было ждать от оборотня уступчивости! Он был плюшевым только рядом с Любавой и Наденькой. А с незнакомым мужиком любезничать даже не собирался.

Александр же почему-то обвинял Данияра в смерти Варюшки. Хотя Олеся несколько раз повторяла, что он тут ни при чем.

— Что за бред — рожать в сельской глуши?! — рычал зло. — Ее спасти могли, понимаешь?! Спасти нашу дочь!

Гибель Вари глубоко задела Александра. Он метался по комнате раненым зверем и всерьез был готов пешком бежать в селение и рвать Данияра на тряпки.

А она не могла пока объяснить, что Данияр не виноват. И если кого и надо обвинять, то ее — Олесю — за то, что не сумела окоротить упрямый характер дочки.

— Па! Па! — засмеялась Наденька, протягивая руки к Александру.

Данияр нахмурился, но опять промолчал.

Олеся была очень благодарна ему за сдержанность и умение держаться спокойно, даже если внутри буря.

Ведь Александр слишком напоминал поведением и характером Варвару. Данияр это видел и реагировал соответственно.

— Не папа, а дед, — недовольно проворчал Александр и, наконец-то, отпустил девочку.

Попытался это сделать. Наденька вцепилась в своего дедушку намертво. И сразу ведь признала! Почувствовала родную кровь.

— Нам пора возвращаться, — негромко позвал Данияр.

Каждый раз он присутствовал на встречах. Любава тоже приезжала, за исключением этого раза — вчера ее немного беспокоил живот.