Единственная женщина на свете

– Без надобности. Я туда уже заглянула. У Сименых сегодня выходной, так что встретиться с ней не удалось. Зато разжилась ее адресом. Улица Трудовая, дом пять. Встретимся там.

Где находится улица Трудовая, я понятия не имела, пришлось сунуть нос в карту города. Нашлась она в районе химзавода, туда я и направилась. Свернула на светофоре возле бассейна и начала поглядывать по сторонам. Вокруг гаражи и складские помещения. Я вновь уткнулась в карту, тут меня догнала Агатка на своей новенькой «Ауди» и посигналила.

– Давай за мной, – крикнула она, приоткрыв окно. Сестра в этих закоулках ориентировалась куда лучше, чем я, и вскоре мы въехали на Трудовую, крошечную улочку с десятком домов. Место, прямо скажем, малопривлекательное. Двухэтажный дом под номером пять оказался деревянным бараком, дверь подъезда распахнута настежь.

– Ну и дыра, – проворчала Агатка, выходя из машины.

Я пожала плечами, не желая комментировать данное утверждение, и мы скоренько оказались в подъезде.

Номер комнаты на обшарпанной двери был написан мелом, звонок отсутствовал. Агатка постучала, и мы стали ждать. Через минуту дверь чуть приоткрылась, и я увидела лицо женщины, точнее, часть лица. Заплывший глаз, всклоченные волосы.

– Чего? – спросила она сердито.

– Вера Сименых здесь живет? – так же сердито спросила Агатка.

– Ну, здесь.

– Это вы?

– Ну, я. А вы кто?

– Мы ваши новые друзья, точнее, подруги. – Я легонько толкнула дверь, и девушке пришлось посторониться. Впрочем, в последнее время девушкой ее вряд ли кто называл. На вид ей было лет сорок. Отечное лицо, кроме синяка под глазом, еще один на скуле. Все признаки большого женского счастья.

– Чего-то я не поняла, – растерянно сказала Вера.

– Три тысячи. Три тысячи за ответы на несколько вопросов. Идет? – Агатка взглянула на меня с недовольством, а я хихикнула: – Не жадничай.

– А что за вопросы? – подумав, спросила Вера.

– Вопросы простые. Они касаются Ольги Овчинниковой. Помните такую?

– Ну, помню… Ладно, проходите.

Предложение немного запоздало, к тому моменту в жилище мы успели внедриться основательно. Узкая комната с одним окном, за занавеской стол и газовая плита. На диване спал совершенно голый мужик. Вера поспешно прикрыла его одеялом.

– Он с ночной смены, – пояснила она. Не знаю, что у него за смена, но перегаром несло за версту.

В тесной комнатушке негде было развернуться. Агатка заняла единственный стул, Вера устроилась на краешке дивана, боясь потревожить возлюбленного, я осталась стоять, упираясь плечом в полку с выставленными на ней любовными романами и фотографиями Веры. На них она была запечатлена в лучшую пору своей жизни: красивая, веселая, с большими надеждами, от которых теперь мало что осталось.

– Вы вместе с Ольгой снимали квартиру? – деловито начала Агата.

– Ну, снимали. Подругами не были, но уживались. Ольга девка неплохая, тормознутая малость. С какой стати она вас интересует?

– Деньги наши, и вопросы задаем мы, – заметила Агатка.

– Денег я пока не видела.

Агатка порылась в кошельке и протянула ей три тысячи, девица сунула их в бюстгальтер.

– Расскажите о вашем совместном проживании.

– Ну, жили втроем, я, Ольга и Маринка Балынина. Ольга работала официанткой в «Бордо», мы с Маринкой там у шеста вертелись. Мужиков было до черта, денег тоже хватало.

– Кого-нибудь из Ольгиных мужчин помните?

– Ольга у нас скромницей была, – хмыкнула Верка. – Это мы отрывались по полной, а она все о любви мечтала. Втюрилась в нашего бармена, парень – полное дерьмо, бросил ее, конечно. Она от него аборт делала. Потом были еще двое, не помню, как звали. Бизнесмены, мать их. Поматросили и бросили. А потом ее к себе родня забрала, и из клуба она уволилась. Больше мы не виделись.

– Одного из бизнесменов случайно не Олегом Пронягиным звали? – спросила я.

– Пронягин? Так его Маринка окрутила. Из грязи да в князи. Теперь на шикарных тачках катается. Везет же некоторым.

– Марина Балынина – это его жена? – сообразила я, злясь на себя за некоторую бестолковость. Могла бы и раньше сообразить.

– Конечно. Наши трепались – он ни в жизнь на ней не женится, мамаша не позволит, а он взял да и женился.

– А с Ольгой он был знаком?

– Может, и был, не знаю. Возле Маринки он начал крутиться, когда Ольга уже к родне отчалила.

– У Ольги вскоре после этого родилась дочь. Не догадываетесь, кто мог быть ее отцом?

– Понятия не имею. Помню, что перед тем, как нас покинуть, она страдала от несчастной любви и сделала очередной аборт. Клялась, что мужиков к себе близко не подпустит. Но, видно, надолго ее не хватило, если вскоре родила. Хорошо, хоть ребенок есть. У Маринки бабки, у Ольги дите, а у меня сами видите… – Она поднялась, подошла к полке и стала перебирать фотографии. Одну протянула мне. – Вот, мы здесь втроем…

Девушки сидели обнявшись. Марина в центре, красивая, с озорной улыбкой. Та женщина, которую я видела в доме бультерьерши, была лишь ее тенью. Рядом с ней Ольга. Нежное личико с печальными глазами. Я подумала, что фотография Ольги может мне пригодиться, и спросила:

– Я могу ее взять?

Вера на мгновение засомневалась, потом махнула рукой: