Единственные

Наивно было надеяться, что Волгарский не переведет взгляд ниже…

- Малец хочет есть.

- Да.

- Так покорми.

И всё говорилось одной интонацией. Ласкающей. Что пробиралась под кожу и поднимала бурю в душе Русланы.

Создавалось впечатление, что Захар говорит об обыденном процессе. И раньше Лана с ним согласилась бы.

Раньше…

Волгарский считывал её мысли, никак иначе, потому что уже более хриплым, даже немного подначивающим тоном, заметил:

- Ты же уже кормила при мне. Вернее, при Макаре. Сейчас что-то изменилось?

Если бы разговор происходил не рано утром и не в спальне, чуть позже, когда Лана окончательно сбросила бы с себя оковы сна и уже не испытывала благодарности к Захару за то, что он пришёл ночью, она ответила бы, что да, изменилось.

Неделю назад Захар не смотрел на неё так, как смотрит сейчас. В его взгляде не присутствовали оттенки, будоражащие ненужные, лишние мысли. Её отношение к мужчине не изменилось – она по-прежнему считала, что ей следует держать от него дистанцию.

Ну, так почему обнажить грудь – «титю» для Богданчика – стало проблемой?

Больше противореча себе и доказывая, что присутствие Захара Волгарского в её постели, вчерашние его слова и поцелуй абсолютно ничего не меняют, Руслана перевела внимание на сына, который капризничал всё сильнее. Возмутительное дело - мама рядом, запах молока присутствует, а ему не дают сладость!

Высвобождая набухшую грудь и подставляя сосок жадным губам сына, Руслана негромко спросила, не глядя на Захара:

- Нет, но какой твой резон? Смотреть на меня, кормящую?

- Ты, правда, не понимаешь, Лана?

- Посторонние взгляды меня смущают.

- Зато не смущают Богдана. Вон, как хорошо работает ртом.

- Мне нравится кормить.

Господи, что она несет?!

Что она делает?!

Руслана не была ханжой, и да, если требовали обстоятельства, могла спокойно покормить ребенка при посторонних людях. Она знала, что очень многие выступают против подобного, но тут у каждого своя точка зрения и свой подход. Многие молодые мамы и вовсе отказываются от грудного вскармливания, чтобы не испортить грудь. Лана старалась кормить в укромных местах. В кафе, в парке не кормила. Было пару раз в больнице, в машине. Лана не старалась оголять грудь при первом требовании Богдана, но иногда ситуация требовала и таких поступков.

Тогда почему именно сейчас она столь остро воспринимает происходящее?

Голова слегка закружилась.

Она не смотрела на Захара.

Не могла.

Но чувствовала на себе его жадный взгляд. Само присутствие именно этого мужчины в комнате.

В метре от неё.

***

Накануне поздним вечером Захар зашел в спальню и увидел, что Алеши нет. Нахмурился. Вера Анатольевна взяла мальца к себе? Черт! Мужчина провел рукой по коротким волосам, чувствуя, как горечь подкрадывается к горлу. Нечего было засиживаться. Захар предпочел бы, чтобы Леша эту ночь спал с ним.

Мужчина, стараясь не шуметь, прошел к комнате Веры Анатольевны и коротко постучал. Если няня не спит, откроет. Так и оказалось.

- Захар Владимирович, я Лешу уложила у себя. Тут же тоже кроватка, - без лишних расспросов сказала няня.

Захар кивнул и прошёл в комнату, где сразу же направился к кроватке. Лешик сладко посапывал, раскинув ручки. Мужчина мысленно улыбнулся и поправил тонкое одеяло.

- Если ночью проснется, принесите ко мне, Вера Анатольевна.

- Я вас поняла.

За что он ценил эту женщину – она не задавала лишних вопросов и практически никогда с ним не спорила, не навязывала своих жизненных убеждений. Она четко понимала, что в его семье только няня и не претендовала ни на что большее. Будь иначе – они распрощались бы.

Захар подбирал людей, четко осознающих грань должностных обязательств. Если кто-то переходил черту, тот больше не работал у Волгарского.

Особый контроль проходили те, кого Захар допускал в дом. Пока Вера Анатольевна его не разочаровала.

Он прикрыл за собой дверь и, проходя по коридору, невольно задержался у другой комнаты.

Где поселились Лана и Богдан.

Спят?

Прислушался.

Тихо.

Как же захотелось зайти и поцеловать перед сном и Богдана.

Захар, сжав губы, прошёл к себе. Холодный душ ему не помешает.

Он думал, что вырубится сразу же, как только голова коснется подушки. Ни хрена. Сна не было ни в одном глазу. Захар, выругавшись, поднялся и начал отжиматься и качать пресс. До изнеможения, пока пот снова не проступил на теле.

Потом ещё раз в душ, на этот раз уже не холодной.

Он успел раздеться и задремать, когда в полусонном состоянии ему послышался приглушенный плач ребенка. Захар, привыкший спать в одной комнате с Лешей, заставил себя проснуться.

Надо встать.

Встал и нахмурился. Он в шале, Лешик у Веры Анатольевны.

Оставался Богдан, который спал в соседней комнате.

С Ланой.

Больше по инерции, чем осознанно, Захар встал, натянул на себя майку, домашние штаны и направился к ним. Постучал.

Пока стоял у двери, не думал ни о чем. Просто знал, что за дверью хнычет его сын, и он должен быть с ним.

Рядом.

Это не обсуждалось.