Единственный

Дождь расходился сильней, совсем не стихал. Склонившись над всё ещё находящемся в бессознательном состоянии охранником, постаралась закрыть его от непогоды, как смогла. Спасибо господу, он всё ещё дышал.

— Приедут? — тоже не поверил мне Амир. — Кто? Твой названный муж, что ли? Разве он не улетел покупать верфь? Не глупи, дочь посла. Элиф ни за что бы не сумела провернуть всё это одна, — махнул рукой в сторону перевёрнутого грузовика. — Насколько я понял, она тебя выманила какой-то там фоткой сомнительного происхождения. А ты решила, что это я. Но как она узнала, что ты точно выехала с территории виллы? Конкретно на этой машине. Как она определила точное время и направление? Она оракул что ли? Никто не приедет. И ты, и я — оба прекрасно знаем это. Здесь и сейчас у тебя есть только я, — опустился на корточки, тоже осматривая Альпа.

Постаралась не обращать внимания на то, насколько он теперь опять близко. Как и на его слова никак не отреагировала. Внешне. Поджав губы, я стёрла со лба Альпа запёкшуюся кровь, всячески борясь с подступающими слезами.

Нельзя плакать…

Нельзя жалеть себя.

Даже если его слова — снова правда. Даже если это значит, что именно поэтому госпожа Ирем отправила меня, а не сама за своей своенравной дочерью поехала, вопреки тому, что так пеклась за сохранение “страшного секрета”. Меня, да. Не ту же — исключительно верную Фидан. Или одного Альпа. Альпа, да. Вместе со мной. Избавившись тем самым и от него тоже. От нас обоих. Одновременно.

А ещё…

— Не веришь мне, — усмехнулся криво, по-своему расценив мою реакцию, Амир. — Ну, конечно, ты мне не веришь, — разогнулся, возвышаясь надо мной.

Не ответила. А он со злости пнул валяющийся поблизости кусок оторванного крыла. Я и тогда не подала виду. Чем разозлила мужчину сильнее. Хруст суставов — с такой силой он сжал кулаки, я даже с такого расстояния между нами различила. Ничего не стал больше говорить. Развернулся и решительным шагом направился к машине. Как оказалось впоследствии, к той — куда поместили Элиф. С ней он оказался ещё менее вежливым. И пусть я не собиралась наблюдать за тем, что он там делает с ней, но когда его кулак взметнулся выше, а после нанёс удар, я малодушно зажмурилась и вся сжалась. Как если по мне удалил. Не по железу, совсем рядом с лицом девушки.

То же самое желание меня посетило повторно уже через минуту. Вместе с его возвращением. И подсунутым мне под нос чужим телефоном.

— Эта фотография? — хмуро поинтересовался Амир.

На светящемся экране — он и Лали.

Ответ, как говорится, очевиден.

Вот и промолчала.

Хотя его это совсем не устроило.

Гаджет оказался вновь в его единоличном владении. Несколько резкий, порывистых движений пальцами по экрану — передо мной ещё одно фото. Почти такое же, только на этот раз Лали сидела в компании Лейлы.

— А может эта? И нас там трое было, — процедил сквозь зубы всё ещё злющий араб, снова перелистнул галерею снимков. — Или всё-таки двое? Если только я не овладел техникой астральной проекции, — закончил совсем уж циничным тоном, опять подсунув мне под нос злосчастный гаджет.

На этот раз фотография была с единственным изображением. Его. И ещё одна. И ещё. Четвёртая, пятая… Да если бы я не знала, что это телефон Элиф, решила бы, что, как минимум самого Амира, или его поклонницы какой-нибудь влюблённой! Самое паршивое, я не только сбилась со счёта итоговому количеству, но и зависла на той, которая один в один повторяла изображение аль-Алаби на самой первой, в обществе Лали, за исключением локации другой страны фоном и самого факта, что Амир на фото был по-прежнему один. Соответственно…

— Монтаж? — озвучила вполне очевидное.

И то, во что до сих пор сама не до конца поверила.

— С учетом твоего уровня доверия ко мне, на твоём месте я бы ещё разочек задумался над темой астральной проекции, — съязвил араб, вкладывая вместилище доказательств деяний дочери мэра мне в руку, сжимая ту.

Слишком сильно. И без всякой необходимости.

— Амир, давай ты не буд... — сорвалось с моих губ поспешное.

Не договорила. Как и вернуть себе ладонь не сумела. Всё, что осталось в моей власти, поднять голову и беспомощно взглянуть в почти чёрные глаза.