Единственный

Зачем именно так сделала?

Не знаю.

Захотелось быть ближе.

— Доброе, — взял меня за руку.

Секунда промедления. Ещё одна. Просто стоял и держал мою ладонь. Шумно выдохнув, всё-таки отвернулся и повёл за собой вниз. Руку так и не отпустил. Проводил до самой столовой, где уже был накрыт завтрак. Отодвинул для меня стул по правую сторону от «главного», где потом уселся сам. Шахмаз-старшая занимала место с противоположного конца стола, все наши действия сопроводила пристальным взглядом и молчанием.

— Доброе утро, — поздоровалась я первой.

Слишком уж давящей показалась воцарившаяся тишина.

— Доброе-доброе! Самое доброе! — отозвалась влетевшая в столовую Лали.

Она, в отличие от меня, явно только-только с пробежки. Облачённая в самую простую майку и спортивные штаны, девушка плюхнулась на стул по левую сторону от Алихана, стараясь привести дыхание в норму.

— Доброе утро, дети, — произнесла госпожа Ирем.

Не думаю, что адресовалось нам всем, скорее, благодаря приветствию Лали.

— Иногда я думаю, зачем я учила тебя манерам. Всё равно же бесполезно, — добавила свекровь, слегка поморщившись. — Ты бы хоть душ сперва приняла, выглядишь, будто тебя страусы по голове клевали, — укорила свою дочь.

Та в ответ закатила глаза, запустила пальцы в растрёпанные волосы, делая вид, будто поправляет причёску, и схватила булочку с ближайшего блюда, демонстративно запихнув себе в рот сразу половину. Шахмаз старшая устало вздохнула и придирчиво оглядела накрытый стол.

— Фидан, ты ничего не забыла? — обратилась к безмолвно стоящей за её спиной женщиной.

Служащая кивнула и торопливо удалилась. Минуты не прошло, а передо мной появился высокий стакан с мутно-зелёной жижей.

— Ты очень бледная. И худая. Тебе надо лучше питаться, — снисходительным тоном пояснила свекровь.

Не мне рассказывала. Сыну. На него смотрела.

— Да, мы не особо хорошо начали. Но раз уж мы семья, нужно заботиться друг о друге. Я не хочу, чтобы потом люди говорили, что моя невестка выглядит так, будто мы морим её голодом, — добавила, и снова для Алихана. — Что именно вы туда добавили? — обратилась к служащей.

Та, к слову, как стояла по правую руку от меня, так и осталась, глядя себе под ноги, спрятав руки за спину.

— Огурец, яблоко, лайм и листья кейла, госпожа, — покладисто отозвалась Фидан.

— Полезный смузи, — прокомментировала Лали.

— Именно, — согласилась её мать. — Я хочу внуков. А значит, моя невестка должна быть здорова.

Где-то здесь меня замутило. Нет, не от напоминания о внуках. Хотя она об этом неспроста вспомнила. Я ведь тоже вспомнила. То, что ещё вчера свекровь говорила Фидан, которая в данную минуту смотрела куда угодно, но не на меня. В этом коктейле «здоровья» явно было куда больше ингредиентов, которые были обозначены. Знала наверняка. Потому и не спешила благодарить или пить.

— Ой, да ладно тебе, понятный пень, что гадость, но ты в самом деле выглядишь слишком бледной, мама правильно говорит! — по своему расценила мою реакцию Лали.

На этот раз возможности ответить мне не оставили.

— Как я и сказала, начали мы не особо хорошо, но это совсем не мешает нам всё исправить, — великодушно протянула свекровь, жестом отпуская Фидан из столовой, которым та незамедлительно воспользовалась. — Может, начнём с того, что познакомимся заново? — цепкий взгляд господи Шахмаз остановился на мне.

Или на стакане, который я не спешила опустошать.

И вот что делать?

Сказать, что у меня аллергия на лайм или огурцы?

Заподозрит неладное…

Не только свекровь. Особенно, если выяснится, что никакой аллергии у меня нет. Мою медицинскую карту Алихан изучил.

Просто отказаться...

Или сказать правду?

Признаться, что я всё знаю…

А если и нет в этом стакане никакого противозачаточного?

Это же всё — моё предположение. Не факт.

Что ей стоит отрицать?

Не только наличие препарата. Саму причастность.

Моё слово — против её слова.

Чьё весомей в этом доме?

Риторический вопрос…

И в любом случае, будет новый скандал. Заодно станет понятно, что я подслушала чужой разговор. Ну, и забудется всё также не скоро. Это ведь самая настоящая подлость. Не столько по отношению ко мне, сколько к собственному сыну. С Алиханом отношения тоже испортятся. Окончательно. И причиной буду я.

Вот тебе и выбор без выбора, Аида…

Merde sacrйe!*

А пока я размышляла и мучилась сомнениями, на вопрос госпожи Ирем ответил сам Алихан:

— Аида учится. В Йеле.

— Оо… — впечатлилась Лали. — Круто!

Свекровь тоже впечатлилась. Миниатюрный стакан в форме тюльпана, из которого она собиралась отпить, застыл в воздухе, а в меня снова впился её цепкий взгляд.

— В Йеле? — переспросила свекровь.

— Второй курс, — отозвалась я. — Дистанционно, — уточнила. — Факультет международных отношений.

— Хм… То есть, знаешь английский?

— Конечно, знает! А ещё японский! Ты бы видела, мама, как она вчера утёрла нос Умуту, когда в офис один из иностранных партнёров брата приехал, а Умут нормального переводчика не смог раздобыть! — воскликнула Лали. — И французский Аида тоже знает! — тут она выразительно на меня посмотрела.

Я — не менее выразительно на неё.