Единственный

— О каких старших ты говоришь, Чичек? Только я и есть, — пожаловалась свекровь. — Возможно, если бы был жив мой драгоценный Искандер, то всё было бы иначе… — приняла прискорбный вид, оставив остальное додумывать остальным.

Они и додумали. Охотно. Быстро. Беспощадно.

— А твоя семья, Аида? Неужели им всё равно, что у вас с Алиханом всё так впопыхах вышло, словно при пожаре? Вот я бы ни за что ни одну из своих дочерей не отдала бы, проявив подобную беспечность, — постановила госпожа Пелин.

Почти как пощёчина. Мне.

— Ох, говорю же, нет никаких старших. Только я одна. Столько всего и сразу со всех сторон, кажется, совершенно не справляюсь, всё-таки годы уже не те, — закатила глаза госпожа Ирем.

Ага, не те…

Каких-то сорок минут назад не вспоминала она о своих годах, когда господина прокурора фактически шантажировала.

— Ты выросла без родителей? — ужаснулась, развернувшись ко мне, госпожа Сибель. — Совсем-совсем одна?

Я даже на секунду поверила, что ей меня действительно жаль. Хотя в ближайшие другие — убедилась, совсем нет.

— Нет, меня вырастил отец. И няня, — отозвалась я.

— Ох, уж эти няни! Ни одна няня, какой бы замечательной она ни была, не заменит настоящую и родную мать, — фыркнула госпожа Чичек. — И где же сейчас твой отец?

Я должна была ответить, но это оказалось гораздо сложнее, чем подумалось поначалу, потому если не вспоминать и не произносить вслух — так куда проще, создаёт некую иллюзию того, что может быть иначе. Да и времени вместе с возможностью мне не оставили.

— Да какая разница? Здесь-то его нет, Чичек! Думал бы о дочери, в первую очередь пришёл бы к нашей Ирем, всё сделали бы, как цивилизованные люди, а не “тяп-ляп”, — вмешалась ещё одна госпожа, имя которой при мне не называли. — Бедная девочка, всё равно в итоге осталась совсем одна, без семьи, совсем никакого наследия и поддержки, никакого приданого, ничего, что могло бы направить и помощь в этой жизни… — закончила со скорбью.

И нет, она совсем не о моей личной участи сожалела.

— Что, совсем никакого приданого? — уточнила госпожа Пелин с полнейшим сочувствием... для моей свекрови.

Та великодушно повела плечом.

— Разве моя семья в чём-то нуждается? Безусловно, мы в состоянии обеспечить всем необходимым не только себя, но и нашу новую невестку, — сообщила снисходительно госпожа Ирем.

Ко всему прочему, я ещё и содержанка.

Возразить?

Но ведь так и есть, как бы обидно то ни звучало.

— Кто бы сомневался! Мы все тут знаем, что ты не только свою семью содержишь, но и всё наше общество поддерживаешь. Фонд — так и вовсе без твоего непосредственного участия давно бы развалился, ты так много сил вкладываешь во всё, — покивала понимающе госпожа Сибель. — Ох, Ирем, какая же ты всё-таки щедрая женщина, долгих лет тебе! — добавила с восхищением.

Лично я никакого восхищения в данный момент не испытывала. Лишь раздражение, которое планомерно взвивалось в моём разуме, подобно закручивающемуся потоку торнадо.

— Надеюсь, хоть брачный договор подписали… — вставила, как бы между делом, ещё одна из дам, которая до настоящего момента молчала.

Она сидела в отдалении, я почти забыла об её присутствии, несмотря на то, что разодета она была ярко и броско, чем-то попугая мне напомнила, с учётом пёстрой расцветки её платья.

— Что ж ты сама про брачный договор не вспомнила, когда своего Левента женила? — усмехнулась госпожа Пелин.

— Зато теперь, когда Левент развёлся и его жена отсудила у него половину имущества, будет помнить долго, — беззлобно хмыкнула госпожа Сибель.

— Моя невестка из приличной семьи, мы долгие годы дружили семьями, — возмутилась дама в цветастом платье. — Но что поделать, мой сын ничуть не упрямее Алихана, обиды и упрёки сделали своё дело, я бы тоже с пустыми руками на месте своей невестки не ушла, — печально вздохнула, заткнув себе рот половинкой пирожного.

Жевала она долго и сердито.

— Что за человек такой, интересно, оставил дочь на произвол судьбы, даже свадьбу не сыграл, не поинтересовался, где и с кем теперь будет жить его кровь и плоть, — озадачилась между тем Сибель.

— Ты меня спрашиваешь? Откуда мне знать? — до скрипа на моих зубах удивилась встречно госпожа Ирем. — Я с ним не знакома, и понятия не имею, кто он такой. А моему сыну всё равно, он выше этого.

Кажется, тут вообще все были “выше”. Меня.

— Ох уж эти европейские нравы, совсем не похожи на наши...

— Говорю же, брачный контракт — это не так уж и плохо, никаких лишних распрей, разговоров и скандалов…

— А свадьбу всё-таки надо сыграть. Это же банально неприлично, оставлять, всё, как есть…

— Неприлично? Ой, да только мы с тобой помним тут о приличиях! Думал бы Алихан о приличиях, не сделал бы такое своей единственной матери, бедный Искандер…

— А я что сказала? Всё из-за того, что никто в наше время не желает соблюдать обычаи и не уважает старших! Хотя, в данном случае как раз всё понятно, какой сам, такое и воспитание, разве девочка виновата, что её отцу всё равно? Я вот всегда думаю о своих детях и внуках в первую очередь…

— Европейцы, что с них взять!

— Да уж, полнейшая безответственность, бедная девочка…