Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

Гирр-Эстег буквально завалил мальчишку на узкую кровать, слабо пахнувшую лавандой. Кажется, в последний миг Иранн все-таки дернулся от страха. Испугался… напрягся, но не отстранился. И король был ему за это безмерно благодарен. То, что сейчас испытывал Габраэл к этому отважному мальчику, не было любовью. Это было… он и сам не мог понять, ЧТО это было! Да и не хотел рассуждать и что-то обдумывать. Все, что ему оставалось, это образы и понятия вместо связных мыслей.

Одно он знал точно — этот мальчик отныне дорог ему не как брат и не как один из многочисленных любовников. Это было нечто необъяснимое, из самых глубин памяти. И понять это было невозможно… особенно в данный момент, когда все чувства короля словно с ума посходили. Плевать! У них еще будет время разобраться… разобраться со своей сумасшедшей страстью. Но не сейчас, ни сегодня, ни в этот миг.

Сейчас Габраэль жадно целовал… вылизывал… ласкал покорно подставленную шею своего невольного спасителя. Арэль и не сопротивлялся. Он полностью расслабился, придавленный крупным телом Защищающего. То, что сейчас с ним происходило, с одной стороны корежило парня от застарелого ужаса, а с другой…

С другой — Арэль испытывал нечто весьма странное… что-то непонятное… что-то смешанное одновременно с ознобом и теплом. Да, было страшно. Но неприятно не было.

Даже весьма немалая тяжесть короля не вызывало отторжения.

Впрочем, подумать ему не дали.

Внезапно приподнявшись, мужчина встал на колени между его раздвинутых ног и внимательно посмотрел на лежавшего перед ним мальчишку. Гирр-Эстег не произнес ни слова, но Арэль каким-то образом понял, что тот просит его простить и принять. Юноша нервно сглотнул, приподнялся на локтях и попытался отползти назад, но его быстро схватили за лодыжку и вернули на место. Габраэл был полностью обнажен и очень сильно возбужден, о чем свидетельствовал гордо вздымавшийся член короля, с открытой головки которого срывались капельки естественной смазки. Вожак не собирался больше отступать. Жар страсти, исходивший от его крупного тела, одновременно и завораживал и пугал.

Широкие ладони Гирр-Эстега скользнули от шеи Арэля вниз, прошлись по его нервно вздымающимся бокам, очертили линию бедер и сильно, по-хозяйски, сжали упругие полушария ягодиц. Как бы Арэль ни привык к насилию, но ему опять стало страшно — столько властной силы излучал склонившийся над ним мужчина. Но мальчик сломал свою панику, вновь откидываясь на сбитую подушку позади себя… покорно раздвигая все еще подрагивающие ноги. И теплая ладонь Защищающего тут же накрыла его пах, оружейными мозолями царапая нежную кожицу полувозбужденного (больше от ожидания боли!) члена волчонка. И волна простейшей магии согрела низ живота Арэля, очищая, смазывая и расслабляя его. А затем сразу три пальца короля надавили на ставшее мягким мускульное колечко входа.

Юноша не успел сообразить, как его ноги вдруг оказались на мускулистых плечах Защищающего. И в него принялся проталкиваться напряженный член Габраэла… проталкиваться мелкими рывками… назад-вперед… снова назад…

Даже несмотря на магию было неприятно… больновато, но терпимо. Никакого сравнения с тем, как Арэля брал князь. Король даже пару раз останавливался, давая юноше привыкнуть. Чего это стоило одурманенному мужчине, можно было лишь догадываться. Но когда Габраэл все-таки протолкнулся до конца, нависнув над юношей напряженным до звона телом, оба выдохнули от облегчения. Арэль от того, что боли почти не было. А Гирр-Эстег — что наконец-то получил желаемое, хотя и не разрядку. Но, во всяком случае, теперь стало полегче. Настолько, что его величество начал хоть чуточку, но соображать, что следует соблюдать определенную осторожность, трахая волчонка.

Какой-то миг они оба неотрывно смотрели друг на друга расширенными до предела зрачками: один от возбуждения, другой от ожидания. Но потом Гирр-Эстег тряхнул головой, позволяя белоснежным волосам рассыпаться по широким плечам. И, быстро наклонившись вперед, оставил алую отметину-засос на плече Арэля. А потом резко качнул бедрами, не в силах более сдерживаться. И Арэль задохнулся от неведомого прежде ощущения — гремучей смеси боли и колючего удовольствия. Словно сотня тончайших иголок вдруг разом уколола его позвоночник изнутри, даря нечто необычное. Юноша и сам не мог понять, что испытывает — но готов был ЭТО испытать вновь и вновь. А вот королю было уже все равно. Закрыв глаза от накатившего напряжения, он двигался в шелковистом жаре узкого тела, наслаждаясь тем, что испытывал. И самое главное — наслаждаясь отсутствием боли в перенапрягшемся от длительного воздержания паху!