Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

И уткнулся лицом ему в шею, чувствуя, что уже все… что весь контроль рассыпается детскими кубиками. Его бедра дернулись в движении вперед, заставив Арэля ошеломленно замереть. И король, слегка изменив позицию, сделал очередной крошечный толчок. Габраэл был слишком опытен, отточив свои умения на многих Дарующих. И сейчас действительно мог доставить своему партнеру весьма немалое наслаждение, что и доказал, начав двигаться в нужном направлении.

Бедняга Арэль, не ожидавший накатившего удовольствия, только дергался под ним да приглушенно стонал, вцепившись зубами в покрывало. Руки юноши, которыми он упирался в перину, то и дело скользили по алому шелку. И только когти, прорвавшие, наконец, пальцы, позволяли ему еще держаться, обеспечивая хоть какой-то упор под яростными толчками короля.

А Гирр-Эстег, стискивая зубы, вбиваться в него сильно и тяжело, до звонких шлепков впечатывая свой пах в покрасневшие ягодицы парня. Напряжение вокруг них уже ощутимо звенело, пока не сорвалось в хриплый полувой-полукрик обоих.

Сила освобождения была такова, что хрупкое тело Арэля даже приподняло навалившегося на него намного более тяжелого короля. Семя толчками выплёскивалась на кровать. Внутренние мышцы парня сокращались в экстазе, горячо сжимая большой член Гирр-Эстега.

Жалобный крик мальчишки и его каменно сжавшиеся мышцы тоже довели мужчину до конца, заставив кончить глубоко в желанное тело. И обвиснуть, невольно придавив партнера, пока заживший самостоятельной жизнью член Белого Волка подергивался в теле избранного, освобождаясь от семени.

Короля еще хватило на то, чтобы жарко скользнуть губами между судорожно сведенных лопаток мальчишки и вцепиться туда зубами, метя партнера как отныне и навсегда принадлежавшего лишь ему.

Арэль, содрогаясь от остро-сладкой волны, даже не почувствовал короткой боли. А вот король, лежа щекой на его спине, с удовольствием пронаблюдал за тем, как под золотистой кожей разворачивается родовая метка Дор Фин-и-Гуинаров.

И еще теснее прижался к своей Паре, наслаждаясь тем, как его член смягчается внутри Ира. А затем выскальзывает, утягивая за собой жемчужную ниточку семени.

И смакуя жар, исходящий от замершего юноши…

И гладкость его нежной кожи…

…Им обоим потребовалось время, чтобы хоть немного отойти от последствий страсти. Но, в конце концов, и Ар и Габраэль сумели прийти в себя.

Они оба полусидели-полулежали на ковре, прислонившись влажными от пота спинами к кровати, с которой свисала распоротая по всей длине простыня алого шелка. И на короля опять начало накатывать раздражение — Иранн, вместо того, чтобы растечься от испытанного блаженства и благодарно приникнуть к своему Защищающему, непримиримо сверкал зелеными глазами из-под вставшей дыбом челки.

— Ну, что опять не так? — Хмуро уточнил мужчина, пытаясь усадить на колени злющую Пару. — Тебе было хорошо. Мне было хорошо. Что тебе еще надо?

— Серьезного разговора, от которого ты всеми силами меня отвлекаешь!.. — резко ответил Арэль, упрямо пытаясь собраться после перенесенного наслаждения. Гирр-Эстег был прав: им обоим было хорошо. Так хорошо, что до сих пор ноги дрожали, а тело было сытым и расслабленным.

Если бы вся жизнь состояла только из близости…

— Не пытайся заткнуть мне рот!

Пока Габраэл судорожно соображал, что ответить, Арэль вывернулся из его объятий и сел рядом, привалившись голым плечом к постели. Почему-то обоим даже в голову не пришло пойти вымыться, одеться и сесть нормально. Или хотя бы забраться на многострадальную кровать. Так и сидели голышом на ковре, наплевав на быстро остывающие тела.

— Ну, и нашел же ты время для разговоров, — невольно хмыкнул Гирр-Эстег, прекращая попытки перехватить неуступчивую Пару. Арэль упрямо поджал губы.

— Ладно… Давай рассуждать здраво. Даже если ты каким-то чудом и докажешь свое происхождение от Мираннов, то для тебя это даже хуже, чем оказаться простым лекарем Иром.

— С какой это стати мой титул может мне навредить? — Недоумение Арэля оказалось столь искренним, что король не смог не улыбнуться.