Единственный крест

— У Космоса — это хорошо. Ладно, закончим философствовать и вернемся к нашей теме. Итак, Алексей Тимофеев сорока четырех лет от роду, пришел к Ивановым просить деньги, ему отказали, он стал невменяемым, так?

— Примерно так.

— Вадик, нет не так. Я ведь сумел в архиве это уголовное дело раздобыть. Любопытное дело, надо сказать. Знаешь, где убили Виктора Иванова? В коридоре. Ножом.

— Я не понимаю, Асинкрит, к чему ты клонишь?

— Повторяю еще раз: Трофимов пришел за деньгами…

— Ну?

— Которые ему всегда, подчеркиваю, всегда давали. Иванов открывает дверь…

— У них происходит разговор. Тимофеев заводится из-за отказа…

— Что замолчал

— Получается, Тимофеев уже шел убивать Ивановых, — задумчиво произнес Глазунов, — а потому аффекта быть не могло.

— Умница, Глаз. Иванов года три-четыре являлся для Тимофеева своего рода «дойной коровой». Самое серьезное, на что Алексей Федорович Тимофеев сподоблялся раньше — поставить синяк жене. На большее он в любом состоянии способен не был. И вдруг такое озверение…

— С заранее принесенным ножом, заметь.

— Правильно, и он легко расправляется… — Сидорин замолчал и задумался.

— Со своей «дойной коровой» — ты это имел в виду?

— Как же это я раньше не догадался?

— Асинкрит! О чем это ты?

— Вадик, то, что экспертиза липовая, ты, надеюсь, понял.

— Увы. Но тебе, друг мой, не разрешить самого главного противоречия.

— Какого?

— Взятку Романовскому могли дать только состоятельные люди, в родне Тимофеевых таких, не сомневаюсь, не было и нет.

— И я не сомневаюсь. Но сейчас до меня дошло другое. Валерия Иванова, мама Лизы, хватает дочь и бежит в другую комнату, чтобы спрятать ее в коробку из-под телевизора. Девочка сказала мне: мама попросила ее сидеть молча, чтобы ни случилось.

— Что в этом странного?

— А то: рост Тимофеева метр шестьдесят семь, вес — шестьдесят два килограмма. Иванов выше на голову. В деле написано, что Тимофеев нанес Виктору шесть ударов ножом, смертельным оказался один. Пусть даже и после удара, но Иванов мог, нет, обязан был не уступить такому противнику. И вот жена, вместо того, чтобы в такой момент помочь мужу — не знаю, сковородкой ли, криком — тратит драгоценное время, пряча дочь, не говоря уже о том, что оставляет мужа одного

— Ты хочешь сказать…

— Хочу. Тимофеев не убивал. Не мог убить. Все сделал другой. Или другие…

— Алкаш стал ширмой…

— Правильно. Валерия все поняла, и сделала в тот момент то, что должна была сделать настоящая мать: спасла своего ребенка.

Вадим Петрович вдруг замахал руками:

— Стоп! Стоп! Вот здесь, мистер Шерлок Холмс, у тебя слабое звено. До этого все было гладко. Заказное убийство в обертке бытовухи — гениально. Официальный убийца — в психушке…

— Если даже расскажет правду…

— Ему не поверят.

— Или сделают так, чтобы он забыл.

— Старик, не становись обывателем. Думаю, ты все эти ужасы психлечебниц преувеличиваешь.

— Допускаю. В чем, скажи, слабое звено?

— В девочке. В Лизе. Мы еще не знаем почему убили Виктора Иванова. Не пощадили эти звери и его жену, ставшую свидетельницей. Остается девочка. Что, в трехкомнатной квартире нельзя найти семилетнего ребенка? Ударь ногой по коробке из-под телевизора, и поймешь — она не пустая, в ней что-то или кто-то есть. А убийца или убийцы уходят, оставив свидетеля — это во-первых, и не найдя девочки — во-вторых. Или, наоборот: не найдя девочки, и оставив свидетеля. Итак, что ты на все это скажешь?

— Да нет здесь никакого слабого звена. Пока ты говорил, я представил, как все происходило. Так отчетливо представил, будто побывал там. Слушай. Вечер, вся семья Ивановых в сборе. Девочка у себя в комнате, родители готовят на кухне ужин. Звонок в дверь. Виктор открывает — на пороге Тимофеев, который пытается войти в прихожую. Настоящий убийца с тимофеевским ножом притаился слева или справа — не суть важно. Будь у киллера пистолет, как обычно, все было бы проще, но, мы помним, причиной убийства для следствия, да и для окружающих должна стать бытовая ссора. Однако Иванов не склонен к задушевным разговорам. Он спрашивает Тимофеева, что тому надо, догадываясь, впрочем, о причинах визита соседа. Таким образом, план убийц с самого начала не заладился: прошмыгнуть за спиной Тимофеева киллеру не удалось. Сосед стал проталкиваться в квартиру Ивановых, на шум вышла Валерия. Убийца, он ведь тоже вроде бы человек — нервы не железные, появляется на авансцене. Виктор все понимает и пытается задержать негодяев. Наверное, кричит. Не наверное, а точно кричит. Валерия в это время лихорадочно ищет место, куда спрятать Лизу, одновременно прося дочку не волноваться и сидеть тихо, во что бы то ни стало. После нескольких ударов ножа Виктор падает…

Сидорин замолчал.

— Почему ты остановился? — спросил Вадим Петрович.