Единственный принцип - 1 (СИ)

— Вот возьмем, к примеру, вас, — продолжил Мерлинг. — Как вы думаете, почему Адам получил разрешение привести вас на заседание ложи, учитывая вашу репутацию?

— Думаю, отнюдь не из–за картины, — ответил Карл.

— И правильно думаете, — подтвердил советник. — Ваше состояние даже масонов может заставить закрыть глаза на ваши недостатки. Если завтра вы выразите желание присоединиться к нам, те, кто вас сегодня осуждал, первыми выразят свое восхищение по этому поводу.

— У меня нет такого желания, и не предвидится, — сказал Карл довольно жестким тоном.

— Я знаю, — заявил ему Мерлинг и посмотрел прямо в глаза. И этот взгляд сказал вместо него все остальное.

— Почему же вы тогда не выступили против моего присутствия? Ведь, насколько я понял, именно ваш голос является решающим. По крайней мере, в местной ложе.

— И не только в местной, — советник не отводил взгляда. — А не выступил против, потому что меня как раз заинтересовала ваша картина.

Заметив удивление и недоверие в глазах Карла, Мерлинг довольно улыбнулся и продолжил свои откровения.

— Особенность человеческого общества состоит в том, что все люди делятся на три основные категории: потребителей, созидателей и разрушителей. Можно, конечно, поспорить с этим моим утверждением или наоборот, развить его, выделив еще какие–то группы или подгруппы, но для того, о чем я хочу сказать это уже не суть важно. Ведь очень трудно не согласиться с мыслью, что большинство из нас в той или иной мере приходит в этот мир лишь потреблять. Все, что мы при этом делаем, не более чем плата. И товар нужен нам здесь и сейчас. Так вот, не будь в этом мире созидателей, он бы топтался на месте, или вообще, давно бы рухнул. Без этой небольшой группки людей, которых остальные считают в лучшем случае странными, а в худшем, они их просто истребляют, не было бы человеческой цивилизации. Потому что движение вперед — это их жизнь, их насущная потребность, как пить, есть или спать. Обычная жизнь для них неприемлема, и не потому, что они ее презирают, а потому что они просто не способны так жить, или существовать. Такими их сделала природа, или бог, это уж как кому угодно. Орден масонов — такая же составляющая часть человеческого общества, как и все остальное. Соответственно и устроен точно таким же образом. Только в отличие от других мы осознаем потребность в созидателях и тщательно их выискиваем в своих рядах, и не только. Поверьте, так поступают в любой разумной организации, думающей о завтрашнем дне. К тому же не надо забывать о конкуренции. Если тебе нечего предъявить сегодня, завтра ты окажешься на обочине.

— Себя вы, конечно, относите к созидателям, — выслушав гостя, заметил Карл. При этом, чем дальше углублялся в своих рассуждениях его собеседник, тем сильнее становилась неприязнь Кранца к нему. Желая поскорее остаться в одиночестве, он спросил. — Хотите, я подарю вам эту картину?

Мерлинг с удивлением посмотрел на него, но сразу же все понял.

— Это будет самый дорогой для меня подарок, — сказал он и, посмотрев на часы, развел руками. — К тому же мне уже пора уходить.

Поговорив еще ради приличия пару минут на отвлеченные темы, мужчины стали прощаться. Уже стоя в дверях с картиной в руках, Мерлинг, как будто что–то вспомнив, обернулся и посмотрел на Карла своим проницательным взглядом.

— Неужели вам неинтересно, кем я считаю вас? — спросил он.

— Что бы вы не сказали, все равно окажитесь неправы, — ответ Кранца почему–то развеселил советника. Но смех показался Карлу каким–то неестественным.

Ничего не сказав в ответ, Мерлинг стал спускаться по лестнице, странно перебирая ногами, будто не мог никак решить, чего он хочет: толи перепрыгнуть через несколько ступенек, толи остановиться. Понаблюдав немного за этой походкой, Кранц закрыл дверь и вернулся в кресло. Разглядывая в задумчивости свои работы, он вдруг понял, в чем состояла странность смеха и походки Мерлинга, — они больше соответствовали образу клоуна, изображенного на его картинах, чем манере поведения влиятельного и солидного человека.

ПОБЕГ

Мерлинг поставил картину на камин и, отступив на несколько шагов назад, стал ее разглядывать.

— Люцио, кажется, мы с тобой не ошиблись в этот раз. Крест мог нарисовать кто угодно, но крест из грима мог изобразить только он. Я уже не говорю о Сэнсо и, тем более подписи. Правда, я почти уверен, что Кранц еще не до конца понимает, что с ним произошло. Но это всего лишь дело времени. Вот только тебе я не советую теперь попадаться ему на глаза. Даже боюсь подумать, что он с тобой сделает, если узнает, — сказал, не поворачиваясь, советник человеку, стоящему у него за спиной. Тот в ответ издал только нечто похожее на рык животного.